Красная луна - Бенджамин Перси

Все это время Патрик упорно избегал Малери. А вот теперь, бог знает почему, везет ее через Олд-Маунтин. Ничего не может с собой поделать. Яркое солнце размывает цвета. Малери включила радио и опустила стекло. У нее в руках сигарета, она распевает песню «Роллинг стоунз» и пускает клубы дыма.

Патрик выключает радио, но она еще несколько минут поет: «Well, you’ve got your diamonds and you’ve got your pretty clothes…» Потом замолкает. Гэмбл облизывает губы, не зная, что сказать. И наконец спрашивает:

— Я не понимаю, Малери, что происходит?

— Мы сбежали из школы, а теперь катаемся.

— Но ты же девушка Макса. Он сам мне это сказал.

Кончик ее сигареты ярко-красный, словно спелая вишенка.

— Макс ничего.

— Если он узнает, что между нами что-то есть…

— Струхнул?

Двигатель жалобно взвизгивает. На счетчике пробега меняются цифры. Теперь там сто сорок пять тысяч миль.

— Просто мне не нужны неприятности. У меня их и так было выше крыши.

Машина поворачивает, и солнечные лучи падают прямо на Малери, осеняя ее голову красноватым нимбом.

— Я есть хочу. — Она снова включает радио и повышает голос, чтобы перекричать музыку: — Ты куда меня повезешь?

Патрик качает головой: непонятно, то ли улыбнуться, то ли вытолкать ее из машины. Проехав несколько миль, они сворачивают к кафе. Берут молочные коктейли, бургеры, жареную картошку, горчицу и кетчуп в крошечных бумажных упаковках.

— Ты веришь в идеи Макса? В Американцев и все такое? — спрашивает Патрик.

— Во все такое? — Она пожимает плечами и доедает гамбургер. — По крайней мере хоть какое-то занятие, с Американцами неплохо проводить время.

Она игриво высовывает язычок и пробует свой молочный коктейль.

Патрик только вздыхает: что-что, а добиваться своего эта девчонка умеет.

Малери хочет покататься. Поехать в тихое укромное место. Патрику бы отказаться, но он не может. Каждый раз, когда она дотрагивается до его плеча или ладони, через него словно проскакивает электрический разряд.

— Думаю, я знаю такое место. — Он открывает карту в мобильнике, ведь Патрик еще не очень хорошо ориентируется в городе. Приложение высвечивает последний запрошенный адрес: Батл-Ривер. Гэмбл замирает. Малери внимательно на него смотрит. Наконец он нажимает «сохранить» и переключается на карту города.

Они тащатся следом за мусоровозом в сторону свалки. Из грязного кузова вылетает мокрый обрывок газеты и падает прямо на лобовое стекло. Цветной воскресный выпуск. Солнечные лучи, проходя сквозь бумагу, окрашивают салон в яркие цвета. Малери радостно взвизгивает. Но Патрик включает дворники, и они смахивают газету. «Вранглер» проезжает мимо свалки и сворачивает налево, к заброшенной школе для ликанов. Поперек дорожки висит цепь, и приходится объезжать заграждение по обочине. Они выруливают на заросшую сорняками парковку. Под колесами шелестит раскрошившийся асфальт.

Малери выпячивает губки и мажет их увлажняющей помадой.

— Ты знаешь, Макс — сторонник здорового образа жизни.

Патрик медленно едет по баскетбольной площадке. Корзины с болтающейся заржавленной сеткой похожи на причудливые люстры. И вот машина уже позади школы, теперь с дороги ее не видно.

— Да, он что-то такое мне говорил.

— Тоска зеленая, — громко фыркает девушка. — Ни тебе наркотиков, ни курева, ни выпивки.

Гэмбл останавливает машину и выключает двигатель.

— Даже вот это он не разрешает мне делать. — Девчонка отстегивает ремень. Патрик оборачивается, пытаясь поймать ее взгляд, но она уже уронила голову ему на колени.

На обратном пути, у самого выезда на шоссе, Патрик включает поворотник. И тут мимо проносится белоснежная, словно отполированная кость, «тойота». За рулем — его мать. Она болтает по мобильнику и не смотрит по сторонам. Его точно не заметила.

После секундного раздумья Гэмбл, наплевав на включенный поворотник, сворачивает в другую сторону — вслед за «тойотой».

— Ты что делаешь? — спрашивает Малери.

— Хочу проверить кое-что.

Часы на приборной панели показывают 88:88. Девчонка ударяет по ним ладонью, а потом выуживает из сумочки розовую «моторолу» и проверяет время.

— Мне скоро на работу.

Трижды в неделю Малери подрабатывает в аптеке — отпускает пилюли. Патрик обещал ее подвезти.

— Это всего на минутку.

Они выезжают из города. Еще милю он едет следом за маминой машиной, держась в сотне ярдов позади. Наконец она сворачивает в Можжевеловый Ручей. Так Патрик и думал. «Вранглер» останавливается.

— В чем дело?

— Ни в чем.

Мириам называет ее слабачкой. У тети в голосе нет и следа издевки, это лишь бесстрастная констатация факта.

— В последнее время ты слишком мало спала, слишком мало ела и не делала физических упражнений. В результате теперь шарахаешься от собственной тени.

Если Клэр собирается с ней жить… Даже нет — если Клэр вообще собирается еще пожить на этом свете, нужно срочно исправлять положение.

Каждое утро они наращивают мускулатуру: отжимаются на полу в гостиной, сначала широко расставив руки, а потом сдвигая их все ближе; отжимаются в упоре, вися между журнальным столиком и диваном; отжимаются на локтях; делают выпады и наклоны с широко расставленными ногами. С силой кидают друг другу тяжелый набивной мяч. Мириам выставляет вперед раскрытые ладони, а Клэр бьет по ним кулаками, как по боксерской груше, — раз-два, раз-два.

Они совершают вылазку в магазин и набивают багажник едой. Пьют белковые коктейли. Жарят в чугунной сковородке омлет с беконом. Уплетают бобы, сыр, копченую колбасу, яблоки. Уже через пять дней Клэр начинает потихонечку набирать прежний вес. Ребра больше не торчат, она чувствует, как увеличиваются мышцы.

За едой или в перерывах между отжиманиями, когда они делают упражнения на растяжку, Мириам рассказывает племяннице о ее родителях.

Оказывается, папа и мама Клэр участвовали в радикальном политическом движении. Мириам называет его «подпольным общественным самосознанием». Все началось в шестидесятых. Они тогда поступили в колледж Уильяма Арчера. И тогда же политическое движение ликанов достигло своего пика.

Информации о родителях полным-полно. Достаточно было просто вбить их имена в «Google», и поисковая система сразу же выдала ссылки на множество статей. Просто Клэр никогда в голову не приходило это сделать. Она всегда считала родителей заурядными обывателями, этакими кухонными философами, мирными любителями Национального радио. Они часто разглагольствовали о Противостоянии, обсуждали самые драматические его моменты, которые имели место много десятилетий назад. Но только теперь Клэр узнала, что папа и мама принимали в Противостоянии непосредственное участие. Выступали на майских демонстрациях, состояли в профсоюзах, устраивали бойкоты. Боролись против сегрегации в школах, на рабочих местах, в ресторанах, туалетах, бассейнах, гостиницах и магазинах. Протестовали против американской оккупации Волчьей Республики. Участвовали в шествиях, забрасывали полицейских камнями и тухлыми яйцами, писали письма конгрессменам, размахивали транспарантами на улицах, а в полнолуние устраивали в городских парках и на площадях массовые трансформации. Их арестовывали, выпускали под залог и снова арестовывали. В результате в законодательство внесли некоторые изменения, но этого было мало. Ликанам по-прежнему не разрешалось работать учителями, полицейскими и врачами. Их не брали в армию — только в специальные передовые отряды, которые в народе прозвали «собачьими бригадами». Их принуждали принимать лекарство и каждый месяц сдавать на анализ кровь.