Кукушонок - Ингрид Нолль

— И что тогда, если Биргит Тухер и впрямь решила свести счеты с жизнью? — спросила я.

— Тогда у ребенка, к счастью, остается еще отец, — ответила она, поднялась и похвалила нас за образцовый уход за младенцем. И, повернувшись к Патрику, добавила: — Сразу видно, что у вас уже есть опыт.

Оставшись одни, мы пожали друг другу руки, точно сообщники.

— Мануэль, конечно, обрадуется, — сказал Патрик. — Разница в возрасте между ним и Виктором настолько велика, что ему и в голову не придет ревновать. Кстати, ты еще не вынула почту из своего ящика…

В основном в почтовый ящик суют счета и рекламные проспекты, подруги и мама предпочитают звонить по телефону. На сей раз там оказался и конверт без обратного адреса с пометкой «Строго секретно», который разбудил мое любопытство и который я решила открыть лишь у себя в квартире. То был результат анализа из лаборатории, на банковский счет которой я уже довольно давно перевела ощутимую сумму. Первым делом я прочитала окончательный вывод: «Отцовство можно исключить со 100-процентной вероятностью».

Почему-то я испытала облегчение. Мне всегда было неприятно представлять, что я кормлю и нянчу, лелею и нежу, как назло, сыночка Гернота. Итак, отец Виктора остается неизвестным, но это в любом случае ребенок Биргит. С этим я готова примириться, даже испытываю моральное удовлетворение, а к моей бывшей подруге — нечто вроде жалости. Ведь ей пришлось столько месяцев мучиться неизвестностью, от какого отца ее ребенок. Лишь при очень большом везении он мог оказаться ребенком Штеффена, но она, судя по всему, путалась и с другими мужчинами. Ненависть, которую я питала к Биргит весь последний год, постепенно испарилась, и осталась лишь память о тех часах, когда мы вместе хохотали и дурачились.

Маленький Виктор между тем, крепкий мальчуган с отличным аппетитом, которым он наверняка обязан своей маме. Просыпаясь после продолжительного сна, он не плачет, а вертится и разглядывает свои ручки или довольно гулит. Он хорошо чувствует себя у нас и показывает это своим веселым писком. Только в первый вечер он так ужасно кричал, что я чуть не свихнулась. С тех пор он хотя и дает при случае о себе знать могучим голосом, но на то всегда бывает причина: голод, полный памперс или боли в животике — вот три проблемы, которые можно быстро устранить.

До летних каникул оставалось совсем недолго, в программе теперь стояли аттестационные конференции, летние праздники и экскурсии. У наших учеников большие планы, многие едут с родителями за границу, а некоторых для усовершенствования языка отправляют на чужбину совсем одних.

Мануэль получил от матери предложение, над которым раздумывает. Во время театральных каникул она как певица получила ангажемент на круизном теплоходе и хочет взять с собой сына.

— Это будет смертельно скучно, — сказал Патрик, — на теплоходе класса люкс вряд ли у него будут ровесники. Большинство пассажиров — старые денежные мешки.

— А с другой стороны, — подсказываю я, — когда еще прокатишься вдоль норвежского побережья до мыса Нордкап? Я бы не заставила просить себя дважды!

— Вот сама и езжай с Изой, — сказал Патрик.

Сегодня Мануэль после долгих колебаний согласился.

— Я еду только для того, чтобы провести социологическое исследование, — заявил он. — Когда еще у меня будет возможность наблюдать высшие классы. А если мы потерпим крушение на необитаемом острове, у меня есть айпод.

Итак, мы с Патриком останемся дома: нянчиться с Виктором. С грудным ребенком вряд ли есть альтернатива, но мы не жалуемся. Да и по дому дел хватает.

Вишни давно созрели. Пока их не склевали птицы, мы — к сожалению, без помощи Мануэля, который опять куда-то исчез на несколько часов, — набрали две корзины. Патрик хочет сварить варенье, кроме того, от французских друзей у меня есть отличный рецепт клафути, фруктового десерта, который я хочу приготовить на пробу.

Патрик положил Виктора на лоскутное одеяло, которое, видимо, осталось еще от его собственных детей, я следила за тем, чтобы на нежную детскую кожу не падали прямые солнечные лучи. Потом мы сидели рядом на садовой скамейке и выплевывали вишневые косточки на траву, босые ноги были перепачканы землей, а пальцы и губы — вишневым соком. Какой-то птенец скакал за своим отцом и выклянчивал у него червей. Настроение было такое расслабленное и рассеянное, что я впервые осмелилась спросить у моего партнера о его маленькой дочери. Отчего Ленора так рано умерла?

— У нее был врожденный порок сердца, — сказал Патрик и подал Виктору погремушку. — Нужна была операция, но ее можно было провести, только когда ребенок окрепнет. Мы ужасно боялись операции, риск был очень высок. А без операции прогнозируемая продолжительность жизни была очень короткой, так что мы стояли перед тяжелым выбором и все время находили все новые причины, чтобы отодвинуть срок. Против воли моей жены я, в конце концов, отвез нашу Лено в Лондон в специализированную клинику, то был ее единственный шанс. Наша дочка умерла во время операции, и Иза так и не смогла мне этого простить.

Сотрудница полиции позвонила нам по телефону сообщить, что во второй половине дня она будет в доме Тухеров и лично проследит за тем, чтобы нам вручили все необходимое для Виктора. Поскольку мне нужно было на учительскую конференцию, поехать к Тухерам намеревался Патрик, а Мануэль в это время должен был присмотреть за Виктором.

На обратном пути из школы мне примерещился запах мочи моей бабушки, больной сахарным диабетом. Это был неприятный обман чувств, поскольку через открытое окно веяло ароматом цветущих лип, который я всегда так любила. Мне вспомнилось чудесное стихотворение Ины Зайдель под названием «Отрада», мама часто читала его наизусть.

В наши дни поэтесса почти забыта. Не разобрать ли эти строки на каком-нибудь уроке? Пожалуй, не стоит, ведь поэтесса своей роковой близостью к Третьему рейху стала персоной нон грата. Учительница литературы всегда остается учительницей литературы, корю я себя. А ведь в жизни, пожалуй, важнее совсем другие вещи. Чем я повелеваю? Что от меня зависит? Если у меня не будет потомства, то и после моей смерти не останется никакого следа…

Вернувшись домой, я обнаружила в прихожей добротную, дорогую детскую коляску. Судя по всему, Патрик все сумел запихнуть в свою машину, только кроватку в течение дня доставят на «черном воронке». Кроватке мы радуемся больше всего, потому что Виктор уже почти не умещается в бельевой корзине. Я глазам не могу поверить — столько пакетов с детскими вещами громоздится в спальне Патрика! Что ж он сразу не прихватил целиком весь пеленальный комод?