Стратагема ворона - Юн Ха Ли

Гекзарх Шуос не чувствовал ни малейшей сонливости, но голова у него шла кругом. Лекарства еще не подействовали. Медикам не нравилось количество препаратов, которыми он злоупотреблял. Он это понимал, поскольку вместо лекций (от которых не было толку) каждая из приходящих к нему куртизанок кропотливо и последовательно, с неизменной вежливостью рассказывала, что ему следует переложить часть работы на искусственных помощников (от них тоже не было толку, но, по крайней мере, это позволяло избежать ненужных споров). Хотя секс не интересовал Микодеза, он твердо верил, что все его люди должны регулярно общаться с обученными собеседниками или терапевтами. К нему это требование тоже относилось.

Микодез лениво запустил на планшете головоломку и начал её решать. В ней не было никакого скрытого смысла. Один кадет сочинил её во время игровых соревнований в Академии несколько лет назад, и в своей категории она занимала одно из первых мест. Микодезу игра нравилась не из-за оригинальности, но за то, что она позволяла отключить мозг. В ней надо было сопоставлять узоры под музыку (она передавалась через аугмент и несколько затрудняла одновременное наблюдение за встречей), и элемент случайности был достаточно сильным, чтобы усложнить поиск решения. Проходя очередной уровень, Микодез не сумел набрать очков, чтобы хватило на «жизнь» – что ж, он правильно сделал, передав Истрадезу руководство собранием. Он не спрашивал медиков, можно ли считать игру достаточным тестом когнитивных способностей – он и так все понимал.

В разгар страстной речи начальника отдела пропаганды о том, как Андан портят эффект от кампаний очернения Джедао в СМИ, транслируя драмы, где немертвый генерал изображался в благоприятном свете, препарат наконец-то подействовал. Казалось, все огни в комнате вспыхнули ярче. Истрадез мельком взглянул на него. Он знал. Вместо того чтобы привлечь внимание к Микодезу, Истрадез заговорил о том, что надо предложить Андан какой-то серьезный мотив отказаться от драм. Они, к несчастью, любили прибыль не меньше прочих фракций. Драмы, должно быть, приносили им немалый доход.

Микодез прекратил игру, мимоходом поинтересовавшись, как дела у кадета, и открыл один из файлов по истории Джедао. Открыл еще один – по Куджену. Четыре столетия в одном файле, девять – в другом. В обоих содержались досадные пробелы. Или, скорее, досье Джедао содержало столько подробностей, сколько и ожидалось, минус неизменный медленный распад истории. Никто не ожидал, что он окажется бомбой замедленного действия. А вот Куджен так долго скрывал своё досье, что Микодез не доверял всему, содержащемуся в нем. Но надо же было с чего-то начать.

Джедао ответил на вторую попытку Микодеза связаться с ним простым сообщением: «Предлагаю сделку, Шуос-чжо. Не мешайте мне, а я не буду мешать вам. С остальным разберемся, когда с Хафн будет покончено».

Неплохое предложение, если уж на то пошло. Даже если у Микодеза и его штаба были веские основания полагать, что основной план Джедао заключался в том, чтобы Хафн протянули как можно дольше. Он ведь не мог претендовать на славу защитника гекзархата без захватчика. Впрочем, избавление от Хафн не очень-то поможет, поскольку у гекзархата полным-полно других врагов, но это может внести разлад в планы немертвого генерала. Микодез не ответил на сообщение. Джедао в любом случае не нуждался в его заверениях.

Гекзарх Шуос сосредоточился на Куджене, чье исчезновение оставило странную дыру в его жизни. Они не были друзьями. Куджен понимал дружбу как абстрактное понятие, но по-настоящему дружить с другим человеком мог не больше, чем акула с какой-нибудь рыбкой.

Однако они были коллегами и много раз советовались друг с другом с той поры, как Микодез занял свой пост. Микодез до этого момента не понимал, что в опасной степени привязался к Куджену. Но он любил вызовы, и нельзя было отрицать, что отношения с Кудженом, какими бы сердечными они ни казались, никогда не были безопасными.

Микодез дважды посещал родную станцию Куджена. Куджен предпочитал, чтобы фракцией управляли его фальшивые гекзархи – по крайней мере, так он говорил, хотя у Микодеза были веские доказательства того, что истинный гекзарх внимательно следил за тем, что делалось от его имени. Через двенадцать лет после того, как сам Микодез занял пост, Файан сделалась фальшивым гекзархом при обстоятельствах, которые убедительно свидетельствовали о том, что Куджен разобрался с её предшественником, присвоившим часть бюджета. Он потом стал техником в личном штате Куджена – «Нет смысла растрачивать талант», – беспечно заявил тот. Растратчик сделался милым и послушным после того, что с ним сделал истинный гекзарх.

Пристрастие Куджена к красоте не ограничивалось мужчинами (редко – женщинами или альтами). Он окружил себя роскошью, собранной во множестве миров гекзархата. Если бы Микодез не знал – по скудным сведениям, – что Хаджорет Куджен провел детство в качестве беженца на планете, название которой дважды менялось за последние девять столетий, он догадался бы об этом по особой одержимости Куджена всем – от ковров ручной работы до стеклянных цветов и шкафчиков, инкрустированных морскими ушками и осколками лунного камня. Он собирал эти предметы, но забывал о них после того, как они становились его собственностью. Микодез давным-давно оставил попытки подкупить его такими пустяками. Когда он действительно нуждался в услуге, то предлагал древние секстанты и искусно сработанные модели планетных систем – артефакты, которые взывали к ученому в Куджене.

Файан перестала колебаться, и её люди взяли под контроль старую базу Куджена. Микодез ожидал, что она будет в ближайшие десять лет безуспешно переворачивать там все вверх дном в поисках ключей к разгадке. Он бы предложил помощь, но она вряд ли согласится. А ещё она ему не доверяет. Что ж, вполне справедливо. Поскольку он все это время взращивал свою репутацию, не стоило винить людей за то, что они теперь относились к ней всерьез.

– …Мики.

Использование детского прозвища заставило Микодеза поднять глаза. Истрадез не воспользовался бы им, если бы кто-то из начальников отделов остался в зале.

– Да? – сказал он и потер глаза. В животе заурчало. Когда он ел в последний раз?

– Ну ладно, печенье, – сказал Истрадез. Он стоял над братом, уперев руки в бока. – Раз уж я все равно не смогу заставить тебя съесть что-то получше. А потом ты пойдешь спать.

– Не говори ерунды, – ответил Микодез. – Ты не рассказал мне, что за хрень произошла на заседании.

Истрадез недоверчиво уставился на него.

– Шутишь? Ты все это время спал? С открытыми глазами или я не знаю как. Обычно ты справляешься с такими делами лучше, чем вот так.

– Я не мог заснуть, это… – Микодез сверился с аугментом. М-да, очевидно, он и впрямь спал.

Тон Истрадеза смягчился.

– Что ж, не все так плохо. Ты пропустил зрелищную перебранку между разведкой и пропагандой. Я расскажу тебе позже, обещаю. Можешь поспать в моей комнате, а я прикрою тебя, пока ты снова не будешь в форме.

– Ладно, – сказал Микодез, раз уж он явно проигрывал этот раунд. – Ладно.