Пряная штучка - Марина Ефиминюк

– Какие дела на ночь глядя? – полюбопытствовала я и удивилась еще больше, когда возле лавки остановился наемный экипаж. Видимо, сосед договорился о карете заранее.

– Срочные, – бросил он и подмигнул: – Не скучай тут, женушка.

Уж поверь мне, Этан, скучать я не собиралась! Ни минуточки!

Даже помахала рукой и мило улыбнулась, когда он бросил на меня быстрый подозрительный взгляд, прежде чем забрался в салон. Кеб отъехал. Опасность оказаться разоблаченной миновала. Я поднялась на второй этаж и тихонечко скользнула в мужскую спальню.

Комната была погружена в темноту, но ради конспирации зажигать свечу не стала и передвигалась на цыпочках, тихонечко, как мышка. Открыла дверцы шкафа. Одежда плотника была развешена на деревянных плечиках, аккуратными стопками на полке лежало исподнее. Подозреваю, что в роли педантичного камердинера выступал Ирвин. Чтобы отличить, на какой полке хранились вещи самого подмастерья, а на какой его наставника, пришлось достать штаны, расправить и прикинуть размер. Одежда явно принадлежала Этану.

– Ну, здравствуйте, кальсоны господина Гровера, – плотоядно улыбнулась я штанам, а потом разложила их на кровати и с помощью магии поставила смачный алый отпечаток женской пятерни на гульфике. Вернула вещь в шкаф, достала из кармана маленькие маникюрные ножницы и в тишине мстительно щелкнула тонкими лезвиями.

– Зуб за зуб! Штаны за платье! Я же говорила, что ты попал, Этан…

На следующее утро, едва лавка открылась для покупателей, на пороге появился знакомый страж, которому я оставляла жалобы на то, что в «Пряной штучке» стащили собственность. Когда визитер хмуро кивнул в знак приветствия и, решительно печатая шаг, направился к прилавку, в голову пришла неприятная мысль: не выловил ли славный блюститель порядка мальчишку-вора?

– Вы пришли по поводу вывески? – деловито поинтересовалась я.

– Ага, госпожа Колфилд, значит, вы в курсе, что в кулинарной школе своровали вывеску?

– У Амелии? – встрепенулась я, надеясь, что страж не заметил, как мне было сложно сдержать довольную улыбку.

Спасибо тебе, светлый божечка! Есть все-таки справедливость в этом мире! Я бы себя и святым знамением в твою честь осенила, но серьезный человек смотрит.

– И она заявила, что грабитель вы, госпожа Колфилд!

– Простите? – Я почувствовала, как меняюсь в лице. Тут тренькнул колокольчик, и порыв холодного ветра внес в лавку мадам Понфле, миниатюрную старушку в шляпке на седых кудряшках.

– Пройдите на кухню, – указала я стражу рукой.

Пока обслуживала словоохотливую клиентку, со второго этажа спустилась сонная Стаффи. Мимоходом кивнув покупательнице, глухая к внешним раздражителям, она вошла в кухню. Может, во всем была виновата погода, но соседи сегодня проспали и завтрак, и открытие лавки.

Вдруг подруга с круглыми глазами вылетела из кухни, подскочила ко мне и горячо зашептала в ухо:

– Мне кажется или в нашей кухне сидит страж?

– Тебе не кажется.

– Надо напоить его чаем?

– Обойдется, – злобно передернула я плечами. – Он даже наши вывески не нашел, а все туда же – невиновных людей третировать!

После ухода умирающей от любопытства мадам Понфле, я велела подруге повесить табличку, что лавка закрыта до обеда. Поджидая подозреваемую, то есть меня, блюститель порядка с интересом разглядывал сушившиеся на полотенце стручки жгучего перца.

– Прежде чем вы продолжите меня огульно обвинять, – высказалась я без предисловий, – объясните: из каких соображений госпожа Осле взялась оговаривать честную королевскую подданную? Между прочим, я отдаю в казну города налоги и не приплачиваю фонарщикам, чтобы моя лавка светилась, как новогоднее дерево!

Страж опешил от напора и промямлил:

– Ну… всем известно, что между вами некоторые недопонимания…

– Не знаю, какие недопонимания со мной у Амелии Осле, но лично мне абсолютно без разницы, чем занимается она!

– Но приглашение в вашу лавку висело на заборе кулинарной школы.

– Покажите мне закон, где запрещается вешать объявления на заборах кулинарных школ! – использовала я самую простенькую репортерскую уловку.

Столичные блюстители порядка собаку съели на спорах с газетчиками и откуда-нибудь обязательно выкапывали запрещающий указ от местных властей, а вот провинциальный растерялся, не понимая, как ответить.

– А знаете что? – я сама не поняла, как разъярилась.

– Что? – испугался он.

– Я подам в суд на мадам Осел за клевету! А на вас лично напишу жалобу!

– На меня-то за что?

– Не помню, чтобы вы торопились искать сворованные в нашей лавке вывески, а когда дело коснулось хозяйки кулинарной школы, пришли лично невиновных людей обвинять! И вообще, – разошлась я, – мне скрывать нечего! Обыщите дом!

Я ткнула пальцем по направлению к кухонной двери, в проеме которой маячила и делала мне страшные глаза побледневшая в цвет белого воротничка Стаффи. Понять бы, на что она пыталась намекнуть.

– То есть, – откашлялся страж, – вы не будете против, если я посмотрю по комнатам…

– Более того, я настаиваю! Действуйте! Начнете с чердака, погреба или садового домика?

Со стороны Стаффи раздался сдавленный писк. Пока страж стоял спиной, она со скорченной гримасой яростно жестикулировала руками, точно умоляя остановить обыск, и в памяти вдруг всплыло размытое воспоминание, совершенно неотличимое от сна. Будто среди ночи подружка откуда-то вернулась. Пахнущая осенними листьями и холодом, она забралась на кровать, прижалась к моей спине и пробормотала нечто похожее на «Не благодари».

Проклятые жгучие перцы! Мы, точнее Стаффи и Ирвин, действительно «свинтили» вывеску из кулинарной школы! Более того, похоже, предмет возмутительного грабежа был спрятан где-то в лавке!

«Вы с ума сошли, сволочи?!» – безмолвно, но яростно я покрутила пальцем у виска.

«Воровали в помутнении рассудка, добрая хозяйка! Очнулись, а уже прячем!» – так же молча развела руками Стаффи.

«Вы же взрослые люди! Чем думали?! Почему просто не выкинули?» – постучала я кулаком себе по лбу. Если по отдельности подружка с Ирвином еще проявляли здравомыслие (особенно Ирвин), то вместе – демонстрировали стадную глупость.

Тут страж обернулся. Безмолвный скандал пришлось остановить и по-идиотски улыбнуться.

– Начнем отсюда, – неуверенно указал блюститель порядка на чулан, где хранилась перечная настойка для трактира и внутри царили запахи, способные свести с ума. Надеюсь, что наш дознаватель не страдает пагубной привычкой и не захлебнется слюной.

– Прошу, – скрепя сердце пригласила я.

Казалось бы, свершиться правосудию ничто не помешает, но сверху донесся нечеловеческий вопль: