Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - Марк Меерович

Во второй половине 1921 года декрет СНК «Об уплотнении центральных и местных учреждений г. Москвы» предписывает: «... произвести уплотнение во всех занимаемых помещениях по норме не свыше 7 кв. аршин на каждого сотрудника, фактически работающего в пределах помещения»[410]. Декрет обязывает учреждениям, занимающим несколько помещений или домов, произвести самоуплотнение таким образом, чтобы высвободить целиком одно (или несколько) помещений, либо отдельный дом. Контроль исполнения распоряжения возлагается на Центральный Жилищный Отдел и Московскую Рабоче-Крестьянскую Инспекцию под руководством Комиссии по разгрузке города Москвы. Но и эти распоряжения не дают существенных результатов — у администрации учреждений находятся поводы не уплотняться и не сдавать излишков жилой площади.

Именно эта ситуация и вынуждает создать Чрезвычайную Жилищную Комиссию, которая «принудительно переселяет» учреждения, изымая и перераспределяя ранее занятую ими жилую площадь: «...Комиссии предоставляется право уплотнения, перевода учреждений из помещения в помещение, не останавливаясь ни перед какими формальными договорами»[411].

Кроме того, ЧЖК принудительно обеспечивает исполнение населением распоряжений власти в отношении частного и кооперативного жилища, о сдаче натурального жилищного налога, то есть передачи в ведение местных советов 10 % отремонтированной и пригодной жилой площади. Дело в том, что бывшие владельцы получили свои дома обратно при условии производства полного ремонта зданий в годичный срок и обязательства передавать жилищным отделам десятую часть отремонтированной жилой площади, но они не спешат расставаться со своей восстановленной и приведенной в порядок жилплощадью. Жилищные товарищества, также обязанные отдавать 10 % площади, тоже не торопятся делать это, затягивая добровольную передачу жилплощади и всячески препятствуя административному изъятию ее.

А поскольку кропотливое и нервное дело принудительного изъятия у населения излишков жилой площади, выселения и переселения отдельных категорий жильцов, уплотнения и перемещения учреждений и прочего превращается в масштабную и многотрудную работу, постольку власть вынуждена формировать не одну ЧЖК, а целую структуру органов принудительного осуществления государственной жилищной политики — центральные и районные чрезвычайные жилищные комиссии («чижики» — так назвали эту структуру обыватели)[412].

Название комиссий, как мы отметили, не случайно совпадает по названию с известной Всероссийской Чрезвычайной Комиссией (ВЧК)[413], к этому времени уже расформированной[414], но еще очень памятной. ЧЖК — это аналогичный орган по наведению «революционного порядка», только в жилищной сфере. Комиссия обладает огромными правами и широчайшими полномочиями и осуществляет свою работу под угрозой заключения виновных под стражу и под трибунал: «... неисполнение постановлений и распоряжений комиссии влечет за собой предание виновных суду трибунала»[415].

Решая поставленные перед ней задачи, ЧЖК широко практикует, при отказе сдавать 10 % натурального жилищного налога, аресты председателей правлений жилищных товариществ. Следует заметить, что этот способ оказывается весьма результативным для изъятия «излишков» квадратных метров — после освобождения председателей из тюрьмы (под письменное обещание изыскать и сдать излишки жилой площади) излишки этими председателями тут же обнаруживаются и сдаются[416]. Подобная практика дает свои результаты — к 1923 году ЧЖК принудительно изымает в Москве 12 378 комнат и освобождает 44 986 кв. саженей жилой площади, которые распределяются следующим образом: рабочим — 5658 комнат; партшколам — 707 комнат; слушателям ВУЗов — 942; советским служащим — 1524; РОНИ[417] — 223 комнаты[418].

23 ноября 1922 года приказом Чрезвычайной Жилищной Комиссии города Москвы районные чрезвычайные жилищные комиссии Сокольнического, Бауманского, Замоскворецкого и Рого-жско-Симоновского районов, в связи с окончанием работ по изъятию 10 % нормы, распускаются[419], а «все дела районных «троек» передаются заведующим РОНИ»[420]. Но на этом работа комиссии не завершается. К началу 1923 года ЧЖК выявляет и подсчитывает, что площадь, занимаемая наркоматами, центральными и местными учреждениями, составляет — 3259 помещений с общей площадью 1 000 037 кв. саженей. На этой площади располагается 422 037 сотрудников. «Если принять во внимание установленные нормы — 16 кв. аршин на человека для жилья и 7 кв. аршин на человека для канцелярии, то получатся значительные излишки в расходе учреждениями полезной площади. Для всех учреждений излишки определяются в 34,3 % занятой ими площади. Даже если из этого количества выкинуть половину на кабинеты, приемные и прочие надобности некоторых специальных учреждений, то остается свыше 17 % полезной площади, или 174 406 кв. саж.»2 С января 1923 года ЧЖК сосредотачивается на задачах изъятия этой полезной площади и передаче ее «для удовлетворения жилищем тех рабочих и служащих, которые нуждаются в жилище наиболее остро»[421].

Система органов осуществления государственной жилищной политики имеет иерархическое устройство, подчиненное на самом «верху» непосредственно НКВД: