Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - Марк Меерович

1) Главное управление коммунального хозяйства (ГУКХ).

2) Центральный совет жилищной кооперации (ЦСЖК);

3) Центральные жилищные отделы (ЦЖО), городские коммунальные отделы (ГКО), управление губернского архитектора (Губарх); городской союз кооперативных товариществ (ГСЖК);

4) районные жилищные отделы/коммунальные отделы (РЖО/ РКО), районный отдел недвижимых имуществ (РОНИ), районный союз кооперативных товариществ (РСКТ), районные жилищносанитарные комиссии (РЖСК);

5) домовой трест;

6) правление кооператива (арендного, строительного, общего); домоуправление;

7) заведующий/управляющий домом; комендант;

8) квартуполномоченный (ответственный о квартире).

Чтобы низовые уровни этой структуры не отклонилось в ходе исполнения своих текущих обязанностей от генеральной линии партии, в составе домоуправлений и правлений жилищных кооперативов образуются фракции ВКП(б), разъясняющие прочим сотрудникам домоуправления сущность жилищной политики партии и правительства. На должность «завдома»/«управдома» утверждается лишь то лицо, которое отвечает требованиям, предъявляемым к претендентам органами коммунального хозяйства НКВД. Кандидатуры дворников и сторожей согласуются или мотивированно отводятся органами милиции. С квартуполномоченными проводится регулярная работа по разъяснению жилищной политики государства, а они, в свою очередь, призваны доносить ее до населения.

В случаях, когда вмешательство квартуполномоченного, управдома, домового комитета в жизнь наиболее несознательных «съемщиков» оказывается недостаточным, на помощь приходят товарищеские суды. Они организовываются при домоуправлениях и слагают как бы «побочную» ветвь системы органов управления жилищем. Им «предоставляется возможность не только порицать нарушителей бытовой дисциплины, но возбуждать вопрос о наказаниях самого разнообразного вида. Одной из наиболее действенных форм расправы с человеком, нарушающим правила общежития, является отправка решения товарищеского суда на работу ответчику»[422].

И квартуполномоченные, и управдомы, и коменданты рабочих общежитий, и «домовые работники», и прочие сотрудники коммунальных органов исполняют — не могут не исполнять — распоряжения власти по предоставлению определенного рода информации о проживающих на подотчетной территории[423]. Все они, в силу своего положения и фактической причастности к структурам властного руководства, как раз и осуществляют на низовом уровне исполнение постановлений и предписаний органов власти, касающихся жилища, и обеспечивают повседневный контроль над всеми сторонами обыденной жизни граждан. Не могут не обеспечивать в силу своей должностной подотчетности. Собранная информация стекается в домоуправления, правления жилищных кооперативов, к заведующим рабочих общежитий. Начальники домоуправлений, председатели кооперативов, директора общежитий докладывают о жилищной (и не только жилищной) обстановке в жилищные отделы коммунальных отделов, в районные (городские) объединения жилищной кооперации, в городские управления коммунального хозяйства. Оттуда часть информации поступает в НКВД, часть, сформированная в виде конкретных «дел», передается в товарищеские суды, а часть поднимается уровнем повыше — в народные суды, органы государственной безопасности.

Новая жилищная политика и осуществленное в ходе ее реализации активное привлечение частной и коллективной инициативы к восстановлению, приведению в порядок и достройке домов дают свои непосредственные практические результаты — в Москве уже к 1923 году из 60 971 (на 1921 год) необитаемых жилых помещений оказываются восстановленными 58 463. Таким образом, процент негодных для проживания жилых помещений сокращается за два года в десять раз — с 37,25 % (в 1921 году) до 3,5 % (в 1923 году).

Несмотря на это, жилищная нужда в Москве, Петрограде и других городах России не уменьшается, а возрастает. Причина — увеличение численности городского населения в результате притока в город мигрантов. «Нынешнее разрушенное состояние населенных центров России усугубляется произошедшими за последние годы весьма значительными перемещениями населения, осевшего в городах, совершенно для этого неприспособленных. Например, Омск, в котором до войны было едва 100 тысяч населения, ныне вмещает население до 600 тысяч человек; жилая площадь застройки Саратова от пожара 1920 г., при котором выгорело 33 квартала, сократилась на У12 против прежней территории, причем 25 тысяч беднейшего населения осталось без крова, между тем население возросло в последнее время на 25 %»[424].

14 августа 1922 года выходит декрет ВЦИК и СНК «О праве застройки земельных участков»[425], который предоставляет населению право индивидуального и коллективного строительства жилища[426]. Вышедший через два месяца (12 октября 1922 года) новый декрет[427] распространяет действие декретов от 8 августа 1921 года[428] и 14 августа 1922 года[429] на достройку домов, стоимость которой составляет не более 30 % стоимости здания.

Эти решения, как и введение самой НЖП, кажутся резким и неожиданным поворотом в жилищной политике советской власти, которая и в официальной идеологии, и в теоретических трудах, и в практических мерах направлена против индивидуального жилища. В нем власть усматривает источник мелкобуржуазного быта — главную опасность своим социально-реформаторским устремлениям. Но, осуществляя этот кардинальный шаг, власть лишь имитирует отказ от своих стратегических целей, по сути оставаясь не только верной своей основополагающей доктрине, но и максимально «заворачивая» инициированный ею реальный ход событий в свою пользу[430].