Любовь в аварийном режиме - Катя Саммер

Отнял руку и указал на татуировку с цифрами.

«X.I.X.»

— Это день, когда случилась моя маленькая смерть. Десятое января десятого года. Я сделал тату, чтобы не повторять ошибок и не забывать, что мне был дан второй шанс. Ведь для чего-то он был дан?

Только произнеся последнее слово, осмелился посмотреть Соне в глаза. И понял, что зря боялся, она не другие. Никакой жалости или наигранного сочувствия, что я презирал, никаких стонов или возмущений в стиле «какая гадина твоя жена» или «что за друзья у тебя, Влад». Только решимость во взгляде и бескрайняя нежность в прикосновениях.

— Чтобы нашел такое счастье, как я, — широко улыбаясь и хлопая ресницами, заявила голубка.

— Без сомнения, — довольно ответил.

Мы прошли дальше к фонтану, наслаждались молчанием, притирались к обществу друг друга. Мне нравилось, как Соня аккуратно касалась моего локтя, привлекая внимание, или морщила нос, когда замечала, что смотрю. Хотел бы я обсудить с ней еще многое, но выдохся, вскрыв старую рану. Какой же чертовски глубокий порез на сердце остался от Лили! Я и не знал. Пожалуй, впервые произнес вслух то, что так долго снилось в кошмарах, и наконец нашел край. Нужно было порадоваться хотя бы этому.

Мы сели в машину, так и не заговорив. Я вдавил педаль газа, включил тихую музыку по радио и ощутил невообразимое спокойствие. Может, это и было «счастье»? Когда не нужно выдумывать поводы для разговора, когда можно без цели ехать в тишине города, когда можно просто наслаждаться временем вдвоем без оглядки на статусы, прошлое, без планов на завтра — хотя они у меня уже определенно имелись.

Я ухмыльнулся, подъехав к парковке гостиницы. Реакция Сони не заставила ждать — и все же чувствовала она так искренне, как ребенок.

— Это же…

— Да, — подтвердил я. — Хочу переписать историю.

Дальше все пролетело, как один миг, первый акт быстро закончился, и мы взяли антракт. Вышли на застекленный балкон в махровых халатах, я разлил по бокалам вино.

Сейчас на улице было темно и по-другому, да и чувства на сердце поселились иные. Одно оставалось неизменным — с Соней по-прежнему было тепло. От нее веяло этой невозможной теплотой, которую я не встречал более и отчасти из-за которой предложил семь лет назад встретиться вновь — после Лили не держал за правило. И пусть сейчас понимал, что голубка была достойна гораздо большего, на тот момент ничего сверху добавить просто не мог.

Как хорошо, что я получил этот второй шанс. И как жаль, что мы потеряли столько времени впустую.

Последнюю фразу я произнес вслух. Соня смотрела в самую душу и без слов вытягивала из меня все, что прятал глубоко внутри. И я покорно признавался в том, что был нехорошим человеком, извинялся за боль, что причинил, объяснял, что не мог иначе — с разорванным в клочья сердцем по-другому не живут. А Соня, она…

— Я ведь пришла тогда, — как гром среди ясного неба прозвучали ее слова.

— Прости? — даже переспросил я, она кивнула.

— Да. Опоздала, но пришла.

Ничего не понял, сжал кулаки.

— Как такое возможно?

— Я не нашла тебя в ресторане и поднялась в номер, — произнесла, смотря вперед на темную водную гладь и покачивая бокал в руке. — Ты был не один.

Ее глаза выстрелили в упор. Твою ж!

Это значило… значило, что во всем был виноват только сам. Разгадка навалилась разом, снесла меня с кресла прямо к ее ногам.

Соня погладила мои волосы, слегка улыбнулась.

— Что было, то было, Влад, я не…

— Да ничего не было! — взорвался я, крепко стиснув пальцами бедра.

Уронил голову ей на колени, даже не дышал, а потом просто расхохотался в голос. Гребаная судьба издевалась надо мной всю жизнь!

Голубка притихла, я схватил ее руки, стал целовать ладони, пальцы, прижал их к своим щекам.

— Ничего, — повторил прямо в глаза. — Пусть это уже не столь важно, но я хочу, чтобы ты знала. Я был так зол на тебя тогда! Ты стала первой, кого я захотел увидеть во второй раз, и не пришла. Прости меня, знаю…

— Перестань! — серьезно заявила Соня.

Я потянулся к ее лицу, расцеловал скулы, губы, брови. Не мог остановиться, был одержим.

— Сон мой, я пригласил девушку к себе в номер, а затем выгнал взашей. Господи, я был ужасен в те времена. Сколько же всего натворил!

Я встал, подошел к окну и открыл его. Мне не хватало воздуха, чтобы дышать. Вдохнул, чтобы не задохнуться.

В голове роились мысли: что упустил годы и что обрел через столько лет. Только подумал о том, что в прошлом мог все испортить, что перерыв, возможно, и сыграл в мою пользу, как ощутил холодные ладошки, забирающиеся под халат. Обернулся к Соне и поцеловал в лоб.

— Давай оставим все, — прошептала она.

— Идеальное предложение, — без единого возражения согласился.

Мы еще некоторое время простояли в обнимку, я в полной мере осознал все, что произошло. И теперь раздумывал над тем, как заговорить с Соней о Франции.

Я хотел, чтобы она поехала со мной.

С утра в номер доставили поистине королевский завтрак, но я случайно обмолвился, что душу бы продал за домашние блины, и Соня восприняла это как вызов. Поэтому, несмотря на мои уверения остаться и насладиться ресторанной едой, уже через полчаса мы покупали в супермаркете молоко и муку. А еще через час лежали сытые в спальне. Мы болтали о моей работе в Норвегии, я показывал Соне снимки готового пегаса и с упоением впитывал ее восторг, когда зазвонил телефон.

— Это мама, — бросила Соня, поднимаясь с кровати.

Ты с Никой? — услышал я вопрос из динамика.

Да, — раздался ответ голубки.

Невольно сжал кулаки. Я не хотел разрушать идиллию, выяснять что-то, да и вряд ли имел право. Но как же чертовски эта ложка дегтя портила весь мед!

— А кто твой нелюбимый художник? — с разбега запрыгнув на постель, вдруг спросила Соня.

Я отвлекся, забыл обо всем, когда ее зубы сомкнулись на моей шее.

— Нелюбимый? Почему тебя это интересует?

— Потому что любимый художник может быть только один.

— И кто?

— Ты сам.

Рассмеялся от души.

— Ну, это слишком тщеславно даже для меня, а нелюбимый… Пикассо.

Соня удивленно вскинула брови.

— И в чем же он виноват?

— Верно задала вопрос. Он виноват только в том, что его картины высоко ценятся коллекционерами и критиками.

— И что это значит?

— На аукционе в Лондоне проводили торги. Лиля представляла частную галерею. Помню, в тот раз впервые услышал от нее, что случайно встретила Славу, моего друга. Уже тогда нужно было догадаться, что они морочили мне голову.