Спаси и сохрани любовь - Галия Мавлютова

– Подожди, Игорь, – сказал Бобылев. – Инесса, объясни, пожалуйста, как эти деньги появились здесь? Паша, в чем дело?

– Сергей Викторович, – пискнул Паша и предательски заткнулся.

В сейфе наступило предгрозовое удушье. Сбоку послышалось шумное и хриплое, с трудом сдерживаемое дыхание, кажется, это задыхался от ужаса Голубенко. Остальные вообще не дышали, нечем было, весь воздух закончился.

– Я-а-а, э-э-э, – Инесса немного помычала, чтобы убедиться, что ее язык в очередной раз провалился под землю. Так и есть, провалился. И она замолчала, окончательно раздавленная обмороком и стыдом, будто двумя мешками, полными песка и щебенки.

– Д-да, – прошептал Бобылев.

В этом его «д-да» сквозило глубокое отчаяние. Бобылев откровенно презирал ситуацию. Сергей Викторович ненавидел обстоятельства, подтолкнувшие Инессу к неразумному действию. Веткина понимала, насколько ему больно. Но больше всего Инессу поразило другое обстоятельство: в коротком «д-да» проскользнула неприкрытая брезгливость к предательству, имеющему склонность выявляться во временном промежутке, не соответствующем состоянию души. Вполне возможно, все это ей лишь показалось. Не может короткое слово скрывать в себе столь глубинные чувства. Карать предателей – дело присяжных заседателей, только в их руках сокрыты все виды казней, начиная от плахи и заканчивая электрическим стулом.

– Павел, отвези ее домой. Игорь, вызови бухгалтера, пусть перепишет все это хозяйство, надо передать деньги владельцам. По ведомости и под расписку. И без всяких там фондов, шоу-программ и спонсорских намерений. Репутация «Планеты» должна остаться незапятнанной и чистой. И никаких органов! Сами разберемся. Все ясно?

И Бобылев ушел. Незаметно исчезли Норкин и Голубенко. В сейфе сидела одна Инесса, затем пришел Брюзгин и склонился над ней. Паша заглядывал в лицо Инессы, не зная, с чего начать.

– Паш, ты молчи, а, – она с трудом оторвалась от комодика. – Я пойду. Ты только не беспокойся. Все в порядке. Я доберусь. А тебе нужно дождаться бухгалтера.

В разгромленном зале сновали синие грузчики и оранжевые операторы. Выставка закончилась. В центре зала Инесса увидела Бобылева, точнее, его спину. Сергей стоял в центре зала, высоко подняв голову, он что-то рассматривал на стеклянном куполе. Что он хотел там увидеть? Наверное, разглядывал сквозь стекло свой загадочный остров. Неужели на небе есть необитаемые острова? Так и не разгадав его тайны, Инесса Веткина побрела к выходу. Мимо ползли грузы и коробки, не задевая, не толкая ее, не сбивая с дороги. Веткина никому не мешала. Ее обходили стороной, она вдруг стала ненужным предметом, нарушающим нормальное функционирование выставки. Пока она ползла к выходу, ей пришлось испытать ужас тех людей, отдавших часть души работе. Эти люди превратили службу в физиологический раствор, ввели его в собственный организм, она стала для них кровеносными сосудами. И когда у них вдруг отняли дело жизни, безразлично – по какой причине, сосуды лопнули в один миг, разорвались, брызнули во все стороны жизненными соками. Выставка стала для Инессы любимым детищем. Это был ее первый проект. Она знала в нем каждую планку, рейку, прилавок и подставку для цветов, каждую вещь она ощупала своими руками, проверяя качество и пригодность. И теперь оказалась лишней на празднике жизни. О любви Инесса не могла думать, оставила на потом. На когда-нибудь. Любое воспоминание могло убить.

В квартире кто-то был. Инесса поворочала ключом в замке, не проходит. Веткина постучала в дверь кулаком, затем сообразила, что нужно вообще-то позвонить. Дверной звонок высоко, надо дотянуться, она сделала усилие над собой, дотянулась, нажала на кнопку. За дверью послышались шаги.

– Мам, – охнула Инесса, припадая к материнской груди.

– Доченька, что случилось? – Полина Ивановна обняла дочь и прижала к себе, словно боялась потерять ее.

– Мама, я совершила что-то ужасное, неправильное, стыдное, – глухим голосом сказала Инесса. Полина Ивановна прислушалась, но промолчала, лишь теснее прижала к себе дочь.

– Инесса, ты – сильная, ты справишься, не говори мне, что ты сделала, я знаю, что ты все исправишь. Все образуется. Наладится. Все на свете можно исправить. Поверь мне, – прошептала Полина Ивановна. И они замолчали. Лежа на материнской груди, Инесса почувствовала, как пылает голова. Плакать Инесса не могла, слезы высохли на костре. Полина Ивановна довела Инессу до кровати.

– А я тебе котенка привезла, поиграешь с ним, отойдешь от сутолоки, работа у тебя нервная, доченька, – Полина Ивановна заботливо укутала Инессу пледом.

Она принесла горячий чай. В комнате запахло мятой и бергамотом. Это были любимые запахи Инессы, запахи из далекого детства. Инессина голова закружилась, она окунулась в обморок, как в омут. В пустоте Веткина никого не видела. В ней не было Наполеона и Клеопатры. Там никого не было. Одна пустота. Без воздуха и воспоминаний. Инесса очнулась от поцелуя матери. Полина Ивановна касалась губами лба дочери, проверяя температуру на количество градусов.

– А температуры нет, дочка, – с некоторым разочарованием сказала Полина Ивановна, заметив осмысленный взгляд Инессы.

– А тебе хочется, чтобы у меня была температура? – воскликнула Веткина.

– Хочется, – честно призналась Полина Ивановна. – Тогда я могла бы остаться с тобой.

– Нет, не нужно, уезжай, со мной все в порядке, мама. – Инесса откинула плед, выпила остывший чай и погладила котенка по хрящеватой спинке. Он сладко потянулся, выгнувшись дугой.

– Ой ли, дочка? – не поверила Полина Ивановна.

Она коснулась тыльной стороной ладони холодного как лед лица дочери, отдернула руку, покачала головой.

– Что, мама, удостоверилась, температура отсутствует, да? – Инесса спрыгнула с кровати.

И пошатнулась, у нее закружилась голова, Инесса вернулась в кровать. Пустота находилась в ее голове. В черном омуте плавали круги, крутились воронки, там было темно и страшно.

– Переутомление, ты истязаешь себя работой, – Полина Ивановна испуганно смотрела на Инессу, поглаживая ее руку, – ты гробишь свое здоровье.

– У нас есть варианты, мама? – спросила Инесса.

Простой, в сущности, вопрос отрезвил Полину Ивановну, поставив ее перед фактом: жить как все либо жить лучше всех. Мать хотела лучшей жизни своей дочери, наверное, этого желают все матери мира своим детям. Для того чтобы жить, требуются деньги, много денег. Полина Ивановна закатила глаза под потолок. Она не хотела лишиться единственной дочери.

– Мам, а ты не забирай котенка, пусть он у меня поживет, – сказала Инесса, скривив лицо лукавой гримаской. Полина Ивановна придала дочери частичку душевного тепла, ей стало лучше, головная боль прошла, но Инесса хотела остаться одна. Нужно было подумать о будущем. Человеческий организм не в состоянии переварить несъедобную жизнь, он не приспособлен к современным реалиям. Природа протестует против стрессов. Иногда она укладывает человека в постель, заставляя его пересмотреть жизненные ценности. На заре нового тысячелетия человечество подсело на новую болезнь, она называется просто – «бабломания», деньгомания, деньгизм, можно обозвать как угодно. Это заболевание сродни наркомании, оно коверкает человеческое нутро, выворачивая хрупкий организм наизнанку. Этой болезнью заразились все, абсолютно все, от грудного младенца до дряхлого старика, невзирая на национальные и расовые различия. Географическое положение болезни не помеха. И Инесса не осталась в стороне. Организм человека борется с болезнью, и на новые денежные поступления он реагирует активным выбросом вредных веществ. Начинается насморк, потеря иммунитета, грипп, язва желудка и миллионы других заболеваний. Но их корни можно найти в деньгах. Золотой Телец превратился в могущественного владыку мира. Он забрал у человека душу и выбросил ее на помойку. Котенок принялся зализывать раны Инессы, он весело крутился вокруг нее, играя кистями пледа, ласково покусывал ее дрожащие пальцы, преданно заглядывал в потухшие глаза, видимо, зарабатывал себе миску «Вискаса». Его тоже подстегивал ускоренный ритм современной жизни. Инесса покормила котенка, он благодарно потерся об ее ноги и удалился восвояси, полностью потеряв интерес к хозяйке. Инесса, не включая света, вновь прилегла на кровать. Веткина не обиделась на глупое животное. Кошка давно переняла человеческие повадки, она способна болеть его болезнями. Инесса долго лежала в темноте, пытаясь заснуть, но не смогла, ночь тихо плелась своим ходом. Веткиной не мешала бессонница, Инесса лежала в темноте, не раздражаясь, не ворочаясь, она лежала неподвижно, будто умерла. И лишь под утро она поняла, что это не она умерла – это душа Инессы улетела, оставив бренную оболочку доживать свой век в одиночестве. Веткина вскочила с кровати и заторопилась. Нужно догнать сбежавшую душу и умолить ее, убедить, что еще есть надежда на возрождение. Инесса не больна – новая болезнь не успела отравить ее, она не овладела организмом настолько, чтобы иссушить на корню сердце, дотла сжечь чувства. Инесса – не мертвая. Инесса Веткина – живая! У нее есть любовь, любовь осталась в ней, она спряталась лишь на время, притаившись где-то в потайных норках разума в ожидании встречи с потерянной душой. Любовь спасет потерянную душу, догонит ее, заставит вернуться. И Инесса Веткина вновь станет невинной и прекрасной!