Картонные звезды - Александр Косарев

Дрожащими от холода и нетерпения руками мы с Олегом взломали самоделку и извлекли из нее почти целый кремень. Затем встроенной в перочинный нож отверткой отвинтили пружинный подаватель в другой зажигалке и увидели, что там кремня не было вовсе. Оставалось самое главное — убедиться в том, что в ней есть бензин. Вставив кремень на место, я с трепетом нажал на рычажок. Полыхнула искра, и крохотное пламя заколебалось над фитильком.

— Сухое, — заорал я не своим голосом, спешно прикрывая неверный огонек ладонью от ветра, — дайте мне скорее что-нибудь сухое!

Мгновение — и Олег с треском рванул воротник своей гимнастерки.

— Вот, — протянул он мне выдернутую из воротника полоску прозрачного целлулоида, — горит как порох.

Я поднес кусочек пластика к огоньку, и он тут же занялся сильно коптящим пламенем. Горячая испарина на моем лбу мгновенно выпала холодной росой, и я перевел дух:

— У-ффф, кажется, и на сей раз удачно выкрутились.

Но что-то с нами будет завтра?

* * *

Ханой. (ТАСС) Воля к победе

«Ничто не может спасти американских империалистических агрессоров от полного поражения, а марионеточное правительство и армию от полного разгрома» — говорится в направленном Президенту ДРВ Хо Ши Мину в ответном послании Президиума ЦК НФО Южного Вьетнама…

В ту ледяную ночь мы обогревались так, как это делали сибирские охотники. Обсушившись у грандиозного костра, мы отгребли угли в сторону и весь заготовленный заранее лапник разложили поверх бывшего кострища. Прогретая за три часа непрерывной топки земля плавно отдавала нам свое тепло почти до утра. И хотя жар был смешан с совершенно излишней влагой, но мы были не в претензии. Ведь в нашем положении выбирать и капризничать не приходилось. Словно новорожденные щенки, мы сбились в плотную кучку, стараясь не упустить в мировой космос ни одной доставшейся нам снизу калории. Но поутру холод все же нас достал. Мне даже пришлось свернуться в плотный комочек, чтобы дать себе еще хоть час драгоценного отдыха. Но сквозь некрепкий уже сон я слышал, как кто-то гремел стоящими неподалеку ведрами. Но я не придал этому значения и через минуту вновь крепко уснул. Проснулся же я от слишком громких и даже панических возгласов.

— Вставайте, сони! — со своеобразным окающим произношением кричал явно чем-то насмерть перепуганный Преснухин. — Будете столько спать, все царство небесное проспите, не то что продукты!

Естественно, мы все повыскакивали из-под навеса и кто в чем разбежались по поляне.

— Вон он, вон он побежал, — продолжал вопить Федор, тыча пальцем в сторону реки, — видите, видите?

Никто и ничего конечно же не заметил, и вскоре мы окружили нашего приятеля плотным кольцом, пытаясь выяснить подробности.

— Встал я по утру, — принялся рассказывать Федор. — Только вылезаю наружу, как вижу, что здоровый такой зверюга вовсю роется в наших мешках.

— Так они же высоко висят! — тут же возразил ему Савотин, все еще зевающий и протирающий заспанные глаза.

— Так он на задние лапы встал, — хлопнул в ладони Федор. — Задние ноги у него коротенькие, но когти на лапах длинные, что твои кинжалы.

К сожалению, он оказался прав. Несколько заплечных мешков, подвешенных под пышной кроной невысокой елки, оказались разодраны чуть ли не в клочья. Раздавленные упаковки армейских пайков, рассыпанные макароны и сахар ясно указывали на бесчинство обнаглевшего зверя. Тут мой взгляд упал на лежащее неподалеку ведро.

— Точно, и я слышал, как кто-то с ведром воевал, — подтвердил я. — Думал, что кто-то проголодался и с утречка в остатках ковыряется. А это, значит, неведомый пришелец остатки нашего ужина подчищал. Надо было все-таки оставлять на ночь более крепких дневальных, — поворачиваюсь я к Олегу.

— Вот тебя сегодня и поставлю, — обещает Савотин, надуваясь от беспричинного раздражения. — Камков, Редькин, — рычит он, — быстро разберитесь с поврежденными мешками! Остальные срочно сворачивают лагерь и готовят завтрак. И огня, огня побольше, необходимо досушиться.

Предосторожность его напрасна. Погода, похоже, разгулялась, и вчерашний ледяной «северяк» за ночь поменялся на относительно теплый юго-западный ветер. Но, тем не менее, с выходом мы не торопимся. Долго готовим еду, долго сушим сапоги и все еще сыроватые шинели. Сержант нервно бродит между нами и не столько помогает, сколько мешает, внося в наши действия изрядную долю сумятицы и нервозности.

— Ну, чего ты бегаешь как укушенный? — ловлю я его за рукав.

— Опять прокололся, — недовольно шипит он. — И что за фигня такая? Хочется сделать что-то хорошее, а получается… Ну, кто знал, что эта зверюга за нами увяжется? Ну, кто? Ведь и костер у нас горел, и народу столько храпело рядом. Ничего не испугался. Как ты думаешь, это медведь приходил?

— Для взрослого медведя маловат, — вспоминаю я удирающий к реке мохнатый ком. — Если и медведь, то очень маленький. А может быть, это была росомаха?

— Ее нам только не хватало, — бурчит Олег. — Как бы не привязалась к нам до конца пути. Они, как я слышал, звери прилипчивые.

Преследовала нас эта росомаха или нет, выяснить не удалось. Может быть, она действительно преследовала наш отряд весь прошлый день, но больше прийти в лагерь не посмела. Наверное, ее отпугнули согбенные фигуры дневальных, которые все последующие ночи исправно поддерживали охранные костры.

Только на шестой день пути нам удалось набрести на полузаросшую лесную дорогу, явно проделанную лесозаготовителями. На всех нас просто жалко смотреть. Закопченные лица, заляпанные грязью и прожженные искрами шинели, красные кисти рук, словно рачьи клешни, выглядывающие из рукавов. Послевоенные прибалтийские «лесные братья» супротив нас точно смотрелись бы этакими записными франтами. Но нам уже было не до внешнего вида. В этот день мы двигались почти на одном энтузиазме. Даже, казалось бы, несгибаемый лейтенант и тот уныло тащился позади всех, то и дело покряхтывая и подозрительно припадая на правую ногу.

Но вот вдали слышится натужный рев автомобильного двигателя, и наш отряд мгновенно приободряется. Всем ясно, что до шоссе осталось не более километра и у нас появляется реальный шанс сегодня же добраться до расположения полка. Проходит полчаса невыносимого ожидания, и мы наконец-то выбираемся на дорожное полотно. Некоторые так вымотались, что падают прямо у размытых дождями кюветов. Все, конец пути. Жадными глазами провожаем несколько легковушек. «Вот счастливцы, — думаю я, с завистью глядя на счастливые лица сидящих в теплых салонах пассажиров. — Едут куда им надо, сытые, чистые, свободные как ветер. А мы тут, как бездомные псы, неделю по чащобе лазаем. И зачем нам такое счастье?»

— Спасибо, Сашочек, — наваливается на меня сзади Олег с неожиданными дружескими объятиями. — Вывел все-таки. А я уж, честно говоря, и не надеялся выбраться… Но скажи честно, ведь мы здорово всегда выкручивались.

— Как ужи в мясорубке, — скупо улыбаюсь я потрескавшимися губами.