Картонные звезды - Александр Косарев

Помнится, именно в тот день я впервые уснул стоя. Работал у стойки, что-то делал, и, изо всех сил борясь с одолевавшей меня усталостью, вроде бы пытался восстановить затухнувшее направление Гуам — Кодена. И вдруг писк в наушниках, стук телетайпов, голоса сослуживцев неожиданно сменились гробовой тишиной и внутреннее «Я» неожиданно предупредило меня о неправильности моего состояния, произнеся одно лишь слово где-то внутри головы: «Спишь!». Напрягая все силы, поднял я чугунные веки и к своему удивлению увидел, что уже сполз вниз но стойке на половину ее высоты.

— Вот, черт! Вот это конфуз! — обиженно сжал я зубы. — Какая была необходимость ставить меня именно в нулевую смену?

Чтобы как-то сбросить сонную одурь, принимаюсь бродить по территории поста. Три шага в одну сторону, три — в другую. Более внимательно осматриваю зал. Ни одного из тех, кто был со мной в походе, на посты не выставлено. Я единственный. И неожиданная мысль заставляет меня несколько взбодриться. «Неужели, — думаю я, — это еще одна проверка? Типа того, смогу ли я еще шевелиться после стольких приключений. Надо будет, — решил я, — завтра же опросить всех, с кем путешествовал по лесам. Если из них только избранных отправили на смену, то, наверное, это о чем-то говорит. Вот только бы знать о чем!»

Но осуществить свой план я так и не смог. Круговерть новых напастей внезапно обрушилась на вторую роту. Совершенно неожиданно некоторые крайне важные для нас радиостанции начали дружно переходить на новый стандарт скорости передачи телеграфных сообщений. Если раньше вражеские телетайпы поддерживали скорость в 467 знаков в минуту, то теперь они заработали со скоростью в 602 знака! Разумеется, наши доморощенные телетайпы не могли выдержать такого темпа и несли сплошную отсебятину. Командование полка перепугалось не на шутку. Возможности достать, откуда бы то ни было, новомодные телетайпы у них не было, и выполнение боевой задачи буквально в одночасье оказалось под угрозой. Естественно, что наши командиры спешно начали применять ответные меры. Поначалу (что вполне естественно) наши «сапоги» инстинктивно принялись давить на подчиненных. Срочно вызвали в штаб нашего ротного механика, Вовку Широбокова, и дали ему там такую накачку, что он возвратился оттуда чуть живой.

— Они что думают, — жаловался он, сидя с нами в курилке, — стоит только приказать, и все моторы начнут крутиться в полтора раза быстрее? Да они, в таком случае, круглые идиоты!

— Мой тебе совет, — отозвался я в ответ на его гневную тираду, — ты все-таки попробуй что-нибудь изобразить. Прояви разумную активность. Затребуй для начала со склада новый телетайп. Заодно и выбей себе исправные инструменты. Кричи, шуми, топочи ногами, капризничай, наконец. И заодно попробуй все же раскрутить какой-нибудь старенький, разношенный телетайп до максимальных скоростей. Курочь его, ломай, создавай видимость работы. Если и не получится ничего, то ты с чистой совестью сможешь сказать, что сделал все что мог! Тогда с тебя и взятки будут гладки.

Широбоков умолк и призадумался.

— Оно и верно, — наконец отозвался он. — Но новый телетайп я гробить не хочу.

— Да ты его только выпиши, — по-дружески обнимаю его за плечи, — а там мы найдем ему достойное применение. Тащи его ко мне, а себе возьми любой старый.

Вова понимающе улыбается. Парень он вообще-то хороший. Нормальный работящий паренек из простой московской семьи. На КП днюет и ночует. Из тридцати пяти круглосуточно грохочущих аппаратов он на слух определяет тот, который требует срочного ремонта или смазки. Молодец. Мы с ним дружим. Основу нашей дружбы составляет постоянное желание что-нибудь скушать. Частенько мы с ним сразу после обеда бежим в поселковый магазинчик, где на двоих покупаем банку сгущенного молока. Раскладная ложка у меня всегда наготове, в нагрудном кармане прячется. По очереди засовываем ее в банку и лакомимся приторной белой массой. У-м-м, какая вкуснятина, и теперь до ужина мы с ним точно дотянем.

Впрочем, еда едой, но срочные дела не ждали и минуты. Поэкспериментировав с телетайпом, вскоре однозначно убеждаемся в том, что идея примитивного ускорения процесса за счет разгона электродвигателя до закритических скоростей ни к чему хорошему не приводит. Сжигаем в течение часа два электромотора и приводим вполне рабочий агрегат в полную негодность. Рачиков, терзаемый более высоким начальством, бушует и грозно стучит кулаками по каждому столу, который попадается ему на пути. Не имея достаточного количества мозгов, чтобы предложить что-то более умное, он только и делает, что бесцельно ходит следом за Вовиком и непрерывно действует ему на нервы. Результатом является то, что последний не выдерживает и в ярости запускает одну из своих знаменитых отверток в висящий под потолком плакат, гласящий: «Только бдительность является основой боеготовности». Запустил он ее так грамотно, что пришлось приносить стремянку, чтобы ее вытащить из буквы «О» в первом слове лозунга. Капитан это неуставное проявление солдатских чувств воспринял крайне негативно и мгновенно ретировался. Видимо, представил себе, как отвертка втыкается в него, а не в доску внутренней обшивки. Но проблема потери контроля над эфиром была столь остра, что мы сами, без всяких дополнительных понуканий, взялись за ее разрешение.

— Раз использовать чисто механический ресурс невозможно, — решили мы на общем собрании энтузиастов разведывательной работы, — то нужно придумать что-то такое электрическое.

В результате совместного обсуждения решение начало вырисовываться объединенным, или электромеханическим. Для начала мы решили записывать передачи скоростных радиостанций на магнитофон. Записали. Но тут же столкнулись с тем, что проиграть записанную информацию с меньшей скоростью просто невозможно. Ведь магнитофоны наши работали лишь на одной скорости. Долго думали и, в конце концов, сообразили, что будет легче записывать с повышенной скоростью, а воспроизводить с пониженной, в данном случае стандартной. Но как же это сделать?

— Да ведь это примитивно, — заявил все тот же Широбоков, лучше всех прочих разбирающийся в механике. — Надо только перед записью надеть на ведущий вал магнитофона тонкую стальную трубку, которая при одной и той же скорости мотора заставит пленку протаскиваться через записывающую головку с увеличенной скоростью. А перед воспроизведением трубку следует снять. И воспроизводиться запись будет как бы медленнее.

На проверку его идеи набросились все, кто был более или менее свободен. Мгновенно выточили из нержавейки соответствующую трубочку, предварительно рассчитав ее диаметр на клочке бумажки. Спаяли модулятор внешнего сигнала и обратный декодер к нему. (Без них запись несущего сигнала на обычную магнитофонную пленку была бы просто невозможна.) Изготовили пульт управления с переключателем. Укрепили все это хозяйство на столе в ТРГ, где и проходили основные испытания.

Не сразу все получилось, были проблемы, но всего через два дня мы с гордостью демонстрировали оперативному дежурному свои успехи. Как всегда, русская смекалка оказалась посильнее американской технологии. Поняв, что мы и в самом деле находимся на правильном пути, начальство шустро пересмотрело свои несколько хаотические действия и всей массой своей неуемной энергии обрушилось на радиомонтажников. Ведь именно они по большей части и изготавливали необходимое для перехвата скоростных сообщений оборудование. Как было втолковать «сапогам», что мы и без них стремимся как можно быстрее ответить на очередной технологический вызов противной стороны? Все наши уговоры были бесполезны. Командиры всех рангов просто упивались тем, что беспрерывно приказывали друг другу и заодно и всем нам, что надо делать, как и в каком порядке. В результате этого безумного ажиотажа скорость работы упала ровно вдвое, но зато наши офицеры чувствовали себя при деле и ходили вокруг КП с самым озабоченным и занятым видом.