Полет орла - Валентин Пронин

– Стой! Стой! Кто такие?

– Свои! Отряд капитана Сеславина.

Робкими огоньками замаячила деревушка. Послышались голоса, ржание лошадей. У околицы расхаживали часовые. Это было село Аристово, в котором квартировал недавно прибывший сюда 6-й пехотный корпус генерала Дохтурова.

Сеславин ворвался в избу, где находился Дохтуров с офицерами. Доложил, что по приказанию Ермолова был в разведке и обнаружил неприятельскую армию на Боровской дороге. Всю армию полностью – с артиллерией, кавалерией, гвардией и обозом.

Дохтуров мерил его недоверчивым взглядом. В бытность адъютантом Барклая-де-Толли Сеславин не раз сталкивался по долгу службы с мужественным, рациональным генералом, но сейчас тот, по-видимому, его не узнал. Слышал только, как об очень удачливом командире «летучего» партизанского отряда. Дохтуров обладал характером замкнутым, уравновешенным, лишенным всякой неосновательности и бравады. Полагаясь на его хладнокровие и мужество, Кутузов во время Бородинского сражения послал Дохтурова на место смертельно раненного Багратиона. И Дохтуров с честью оправдал надежды главнокомандующего.

Нынче же он был направлен к Фоминскому, чтобы атаковать некую дивизию Бруссье, очень непонятно возникшую на этом направлении. Скорее всего, это явление представляло собой некий отвлекающий маневр. Но встретить здесь всю французскую армию и самого Наполеона… это представлялось невероятным. Что ж, выходит, Наполеон покинул сгоревшую Москву, и об этом никто еще ничего не знает?

Дохтуров несколько скептически относился к удальцам-партизанам. Признавая их полезность, он все-таки знал за ними склонность к излишнему молодечеству и рисовке. Особенно известны они еще и лихими стихами самого известного из них… Давыдова, кажется.

– Ваше превосходительство, пошлите к светлейшему! От одного часа промедления зависит участь отечества! – настаивал Сеславин, чувствуя закипавшее в душе бешенство.

Дохтуров понимал: если у Фоминского действительно оказалась вся французская армия, значит, Кутузов не оповещен о том, что Наполеон ушел из Москвы, и французы могут беспрепятственно двигаться через территорию, не затронутую нашествием. Это создаст положение крайне нежелательное и может быть чревато тяжелыми последствиями. И все-таки сомнения его не оставляли. Ох, уж этот пылкий, как юноша, капитан! Дохтуров никак не желал ему поверить. Что, он действительно видел всю французскую армию?.. Он рассмотрел там самого Наполеона?

– Если мое донесение является заблуждением, если оно фальшиво, прикажите меня расстрелять! – вскричал Сеславин (не забудем, что после яростного, опасного рейда к лагерю французов нервы его были крайне напряжены).

– Я не могу верить вам на слово. Мне нужны более основательные доказательства, – отрезал Дохтуров.

Круто повернувшись, Сеславин вышел из избы. Ночь была непроглядная, набухшая промозглой октябрьской сыростью. На биваке, за дворами, горели костры. Мелькали тени людей, рядом фыркали, хлюпали копытами в лужах лошади.

– Что кони? – спросил Сеславин своего казака.

– Бог милостив, отдышались.

Подавив в душе возмущение несправедливым, как он считал, недоверием генерала, Сеславин приказал привести пленных. Он не знал, что Дохтуров вышел из избы и раздумывал, не послать ли за начальником штаба Ермоловым, тоже прибывшим в Аристово.

Молодая крестьянка, в избе которой остановился Дохтуров с офицерами, зашла в горницу, чтобы похлопотать у печи. За ней, видя отсутствие начальства, пробрался вестовой Дохтурова Василий.

Вестовой подошел к хозяйке, пытаясь продолжить игривый разговор.

– И чего ты, Настасья, такая пужливая? Съем я тебя, что ль?

– Уйди, покуль я тебя ухватом не огрела! – ответила решительно статная краснощекая Настасья. – Что ты со мною играешь, как с девкой, когда я жена венчанная. Бесстыдник.

– Где ж твой муж-то, в солдатах? – заинтересовался лукавый Василий, ища тему для продолжения разговора. – Али в ополчении?

– Не в ополчении, а в отряде под командой его благородия Александра Самойлыча… Хвингера, кажись, говорят.

– Небось у Фигнера твой муж воюет. А давно дома-то не был?

– Давно, – пригорюнилась пригожая Настасья. – Не чаю я, и жив ли, здоров ли?

– Бог милостив, здоров, – утешил ее и ухарски подкрутил рыжий ус молодцеватый Василий. Попытавшись обнять жену не то ополченца, не то партизана, чуть не получил вестовой по лбу увесистой скалкой. Но не обиделся, а старался ее смешить. – Хочешь, спою? Я на это мастак-запевала. Эх, Настасья, ты, Настасья, отворяй-ка ворота! Отворяй-ка ворота, принимай-ка молодца! Ой, люшеньки, люли да люли, принимай-ка молодца… Эх, ты, Настасья!.. Пляши!

– Тьфу ты, смола липучая… Народ на войне, а ентот знай своё… Песни еще играет… – решительно отвергла вестового неприступная Настасья.

– Насчет войны ты за нас не беспокойся, – нисколько не смущаясь и даже с достоинством заявил Василий. – Мы с барином моим, генералом Дохтуровым Митрий Сергеичем, люди самые что ни на есть геройские. Эх, ничего ты, баба, не понимаешь, как мы при Бородине под ядрами да под картечью стояли… Меня вот осколком задело, так и по нонешний день рука не гнется. Видишь?

– Ой, вижу, вижу, болезный, – разжалобилась Настасья. – Еще пронесло от худшего, Господь спас. Идем-ка, я тя кваском угощу.

Через минуту в горницу вернулся Дохтуров, а еще через минуту буквально ворвался Сеславин с пленными французами и конвоем гусар.

Когда пленные предстали перед Дохтуровым и он услышал, каким образом они доставлены, суровый генерал, повидавший всякое и побывавший во многих опасных передрягах, искренне поразился геройству Сеславина и его удальцов.

Французы подтвердили донесение Сеславина. Всё еще в нерешительности, Дохтуров хотел уже послать к начальнику штаба, как Ермолов с английским генералом Вильсоном, состоявшим при штабе русской армии и штабными офицерами появился на пороге. Они были в приподнятом настроении. Видимо, разогревшись ромом. Узнав подробности, поздравили Сеславина со славным «делом», имеющим огромное значение для дальнейших действий русской армии и вообще – всего хода войны. Посыпались вопросы, похвалы, изумленные восклицания.

– Вы совершили подвиг, капитан, – сказал по-французски белокурый, розовощекий генерал Вильсон в ярко-красном мундире. – Вы достойны самый высоких наград… Но вы устали. Могу предложить вам свою постель – охапку соломы…

Сеславин поблагодарил джентльмена в красном мундире, но отказался от отдыха. Подкрепившись стаканом рома и сухарем, он вернулся к своему отряду: нужно было проследить за движением неприятеля.

Тем временем Дохтуров и Ермолов срочно направили к Кутузову подполковника Дмитрия Болговского с кавалерийским сопровождением.

За полночь Болговский прискакал в Леташевку, где располагались основные русские силы. Разбудили дежурного генерала Коновницына, потом барона Толя.