Полет орла - Валентин Пронин

Находившийся впереди всех Сеславин постоянно нападал на французские подразделения, покидавшие Смоленск. При случае беспощадно рассеивал отдельные колонны врага, брал не особенно сопротивлявшихся пленных. Его проворно-неутомимые, как стая лесных хищников, казаки перехватывали французских курьеров с важными депешами, захватывали магазины (склады) с продовольствием, ценившимся голодными французами на вес золота. Размахивая арканами, грозя дротиками, стреляя из карабинов, горланя лихие песни и лупя в тулумбасы, они не давали спать измотанным отступлением, холодом и бескормицей врагам, создавая впечатление разнузданной, кровожаждущей и дикой орды. На самом деле воинская дисциплина в отряде Сеславина была на уровне образцовых регулярных войск. Но вся эта шумная, опасная, непрекращающаяся карусель вылазок, ночных обстрелов, внезапных кавалерийских рейдов создавалась ради большего психологического угнетения отступающих.

Еще когда Наполеон рассчитывал перезимовать в Смоленске, произошел бунт среди его солдат. Продовольствия могло хватить только для гвардии. Солдаты отказывались подчиняться офицерам, требовали объяснений от императора. Уже никто не прославлял его, а наоборот, вслух обзывали его «корсиканским мошенником».

Через четыре дня Наполеон ушел из разоренного Смоленска и продолжил путь по старой Смоленской дороге.

Вечером, при коптилке, в полуразвалившейся избенке, Сеславин писал генералу Коновницыну, дежурному по штабу Кутузова:

«А нынче (5 ноября) к вечеру пришел Наполеон с гвардией в Ляды, хотел, верно, отдохнуть да не тут-то было. Я ночью их потревожил, окружил Ляды, стрелял из пушек картечью и приказывал в антрактах своим гусарам и казакам кричать и громко петь песни, чем не дал спать Наполеону. Всю ночь заставлял их пребывать в готовности и страхе… Стадо пленных сегодня вам будет доставлено…»

Совершая стремительный рейд вдоль отступающих неприятельских колонн, Сеславин в очередной раз берет «языка» и отсылает его под конвоем казаков в штаб. Одновременно с доставкой пленного, он пишет Кутузову смелое письмо, позволяя себе упрекать штабных генералов в плохом знании местности и неумелом преследовании врага. Сеславин предлагает Кутузову план быстрого и окончательного разгрома французской армии.

План Сеславина состоял в следующем: часть русской армии должна быть направлена по проселочной дороге к селу Дубровино на Днепре, то есть наперерез Наполеону, который, по мнению Сеславина, должен был прийти именно туда. (Как показали дальнейшие события, Сеславин оказался прав: Наполеон действительно пришел в Дубровино.) К этому месту Сеславин предлагал выдвинуть и основные русские силы: частично по столбовой дороге, преследуя неприятеля, частично – атакуя его с флангов, и здесь, на переправе, покончить с Наполеоном, которому уйти из тупика было некуда. Вот уж котел для Бонапарта придумал Сеславин, раскаленный и безвыходный!

Письмо, прочитанное Кутузовым и Коновницыным, написано ясным и лаконичным языком опытного боевого командира. Свое предложение Сеславин подтверждает сведениями из перехваченных французских депеш.

Однако Кутузов на этот раз предложение Сеславина отклонил, предпочитая ждать дальнейшего разложения неприятельской армии. Кроме того, в штабе главнокомандующего у Сеславина обнаружились неприятели в генеральских эполетах. Эти надменные стратеги (Беннигсен, фон Вольцоген, Штейн, Армфельд) считали ниже своего достоинства обращать внимание на военные планы некоего полковника Сеславина, к тому же еще и «партизана». Они считали оскорбительным для себя следовать указаниям этого новоиспеченного полковника, привыкшего, по их понятию, нападать на обозы, прыгать с деревьев на головы французов, скакать, рубить и стрелять, а не составлять глубокомысленные диспозиции. Они всегда оговаривали сеславинские планы как скороспелые и наивные, раздражались, насмешничали, даже обращались к приближенным императора Александра.

– Несомненно есть в упреждении Наполеона и других планах Сеславина сокровенное зерно, – прочитав письмо полковника-партизана, сказал Кутузов Коновницыну. – Да всё же рискованно, Петр Петрович… Не дай бог хоть какая промашка возникнет, так вся наша германская партия государя жалобами завалит. Они и меня-то еле терпят за мою бережливость армии… а тут Сеславин…

– Мне представляется: этот респирад может осуществить молниеносный разгром Бонапарта, – высказал поддержку Сеславину умница Коновницын.

– Эх, нету у меня уж сил с этими Беннигсенами и Армфельдами бороться, – огорченно проговорил старый фельдмаршал. – Пусть Господь управит, а мы будем действовать по старому плану.

А пока отряд Сеславина готовился вместе с другим «летучими» партиями и основной армией покончить с отступлением Наполеона, окончательно его разгромив. Получив приказание Кутузова, Сеславин прочитал его своим офицерам: «Хотя главная цель вашего отряда должна состоять в том, чтобы открыть скорую коммуникацию с Витгенштейном, но сие предприятие будучи подвержено большой опасности, я предоставляю осуществить единственно по вашему усмотрению…» Хитрый старец знал, какими словами побудить к действию самолюбивых и бесшабашных молодых бойцов.

Последние слова из письма фельдмаршала воспламенили храбрость партизан, и они разом вскричали: «Идем! Все идем!» – и бросились к своим лошадям. А Сеславин тут же написал и отправил с гонцом в штаб Кутузова донесение: «Ваше высокопревосходительство, поспешайте, ради Бога, на Красное, неприятель тянется сюда от Смоленска – мы отрежем несколько корпусов».

Кутузов направил под Красный Милорадовича и Ермолова, опытнейших и храбрейших генералов, которые преградили дорогу Даву и Нею. Французы оказались в безвыходном положении. Разгневанные и возбужденные близостью гибнущего врага, пехотные полки русских гренадер ринулись в штыковую атаку. За ними ударили поставленные на полозья пушки. Под навесом орудийного огня на французов, будто яростная лава, помчались неудержимые всадники – гусары и казаки Платова. Лихо скакали и конные отряды вольных людей всякого рода ополченцев, а также татар и башкир, которые вместе с кривыми саблями и арканами употребляли древнее свое оружие: в солдат Наполеона летели тучи стрел, очень точно поражающие свои жертвы. В этих боях, доблестно бросаясь в кавалерийские атаки, участвовал и полковник Александр Сеславин.

Сражение под Красным было, пожалуй, последним столь длительным и ожесточенным сражением на территории России. Французы сопротивлялись из последних сил. Гвардия, будто фанатики ради священного имама отдающие жизнь, и корпус маршала Нея – усатые, рослые драгуны, многие – ветераны еще египетского похода Бонапарта, сражались с обычным мужеством. Неся огромные потери, они отказывались сдаваться. Другие войска, среди которых было много раненых и больных, не выдержали артиллерийского огня, беспощадных штыковых атак и бешеных нападений донских казаков атамана Платова. Они швыряли на землю свое оружие и поднимали руки. Сражение длилось три дня. Местность была погружена в черные клубы порохового дыма, завалена трупами и загромождена фурами и всевозможными повозками брошенного обоза. Кто-то из очевидцев или участников сражения под Красным назвал его «маленькое Бородино».

Под Красным русской армией было убито и ранено шесть тысяч французских солдат, взято в плен двадцать тысяч. Захватили больше двухсот пушек. Потери русских войск, надо признать, тоже были значительны.