Приключения Тома Сойера - Марк Твен

Мало-помалу прошел целый час, учитель дремал на своем троне,клюя носом, в воздухе стояло сонное жужжание зубрежки. Скоро мистер Доббинспотянулся, зевнул, отпер стол и протянул руку за книгой, но нерешительно, какбудто не зная, брать ее или не брать. Ученики лениво глядели на него, и толькодвое из них зорко следили за каждым его движением. Мистер Доббинс некотороевремя рассеянно вертел книгу, потом взял ее в руки, уселся в кресле поудобнее,собираясь приняться за чтение. Том оглянулся на Бекки. Ему случалось видетьтакое загнанное и беспомощное выражение у кроликов, когда в них целятся изружья. Он мигом забыл про свою ссору с ней. Что-то надо сделать! Сию же минуту!Но как раз эта необходимость спешить мешала ему что-нибудь придумать. И вдругего осенило вдохновение. Он подбежит к учителю, выхватит у него книгу, выскочитв дверь – и был таков. Но на одну коротенькую секунду он замялся, и случай былупущен – учитель раскрыл толстый том. Если бы можно было вернуть потерянноевремя! Слишком поздно. Теперь Бекки уже ничем не поможешь. В следующую минутуучитель повернулся лицом к классу. Все опустили глаза. В его взгляде былочто-то такое, от чего даже невиноватые затряслись от страха. Наступиломолчание, оно длилось так долго, что можно было сосчитать до десяти; учительвсе больше и больше распалялся гневом. Наконец он заговорил:

– Кто разорвал эту книгу?

Ни звука в ответ. Можно было расслышать падение булавки.Молчание продолжалось; учитель вглядывался в одно лицо за Другим, ищавиновного.

– Бенджамен Роджерс, вы разорвали эту книгу?

Нет, не он. Снова молчание.

– Джозеф Гарпер, это сделали вы?

И не он.

Тому Сойеру становилось все больше и больше не по себе, егоизводила эта медленная пытка.

Учитель пристально вглядывался в ряды мальчиков, подумалнекоторое время, потом обратился к девочкам:

– Эми Лоуренс?

Она только мотнула головой.

– Грэси Миллер?

Тот же знак.

– Сьюзен Гарпер, это вы сделали?

Нет, не она. Теперь настала очередь Ребекки Тэтчер.

Том весь дрожал от волнения, сознавая, что выхода нетникакого.

– Ребекка Тэтчер (Том посмотрел на ее лицо – оно побледнелоот страха), это вы разорвали, – нет, глядите мне в глава (она умоляюще сложиларуки), – вы разорвали эту книгу?

Вдруг Тома словно озарило. Он вскочил на ноги и крикнул:

– Это я разорвал!

Вся школа рот разинула, удивляясь такой невероятнойглупости. Том постоял минутку, собираясь с духом, а когда выступил вперед,чтобы принять наказание, то восхищение и благодарность, светившиеся в глазахБекки, вознаградили его сторицей. Воодушевленный своим великодушием, он безединого звука выдержал жесточайшую порку, какой еще никогда не закатывал никомумистер Доббинс, и равнодушно выслушал дополнительный строгий приказ остаться надва часа после уроков, – он знал, кто будет ждать за воротами, пока его невыпустят из плена, и не считал потерянными эти скучные часы.

В этот вечер, укладываясь в постель, Том обдумывал мщениеАльфреду Темплу. Бекки, плача от раскаяния и стыда, рассказала ему все, нескрывая и собственной измены. Однако жажда мщения скоро уступила место болееприятным мыслям, и Том наконец уснул, но даже и во сне последние слова Беккивсе еще звучали в его ушах:

– Ах, Том, какой ты благородный!

Приближались каникулы. Всегда строгий учитель стал теперьеще строже и требовательнее: ему хотелось, чтобы его школа отличилась наэкзаменах. Розга и линейка никогда не лежали без дела, по крайней мере, вмладших классах. Только самые старшие из учеников да взрослые барышни летвосемнадцати без двадцати были избавлены от порки. А порол мистер Доббинс оченьбольно, потому что лет ему было не так уж много, и, хотя под париком у негоскрывалась совершенно лысая и блестящая, как шар, голова, его мускулы нискольконе ослабели. С приближением великого дня обнаружилось все его тиранство: емукак будто доставляло злорадное удовольствие наказывать за малейший проступок.Из-за этого самые маленькие мальчики проводили целые дни в страхе и трепете, апо ночам не спали и думали, как бы ему отомстить. Они не упускали ни одногослучая насолить учителю. Но и он тоже не отставал. Воздаяние, которое следовалоза каждой удачной местью, бывало настолько потрясающе и грозно, что мальчикивсегда отступали с поля битвы с большим уроном.

Наконец они сговорились между собой и придумали одну штуку,которая сулила блестящий успех. Был принят в компанию, ученик местногоживописца вывесок: они рассказали ему свей план и просили помочь им. Мальчишкапришел в восторг, потому что учитель столовался у них в доме и успел надоестьему хуже горькой редьки. Жена учителя уезжала на несколько дней погостить кзнакомым, так что некому было расстроить их планы; учитель всегда изрядновыпивал перед такими торжественными днями, и мальчишка обещал «устроить емусюрприз» перед самым экзаменом, когда старик напьется и задремлет в кресле, апотом разбудить его и спровадить в школу, В свое время наступило и этоинтересное событие. К восьми часам вечера школа была ярко освещена и украшенагирляндами и венками из зелени и цветов. Учитель восседал, как на троне, всвоем большом кресле, поставленном на возвышении, а позади него стояла чернаядоска. Видно было, что он успел порядком нагрузиться. Три ряда скамеек посторонам возвышения и шесть рядов перед ним были заняты городскими сановникамии родителями учеников. Слева от учительского места, позади зрителей,возвышалась просторная эстрада, на которой сидели школьники, участвующие впрограмме: маленькие мальчики, умытые, причесанные и такие нарядные, что сиделикак на иголках и маялись невыносимо; неуклюжие верзилы; белоснежные рядыдевочек и разряженные в батист и кисею взрослые барышни, которые стеснялись своихголых рук в старинных бабушкиных браслетах, розовых и голубых бантов и цветов вволосах. Все остальные места были заполнены учениками, не участвовавшими ввыступлениях.

Экзамены начались. Выступил вперед крошечный мальчик ипролепетал испуганно: «Никто из вас, друзья, не ждал, чтобы малыш стихи читал»,сопровождая декламацию вымученными, судорожными движениями, какие могла быделать машина, если бы была в неисправности. Однако он благополучно добрался доконца, еле живой от страха, и, поклонившись, как автомат, удалился под громрукоплесканий.

Сконфуженная девочка прошепелявила: «У Мэри был барашек», –сделала достойный жалости реверанс, получила свою долю аплодисментов и уселасьна место, вся красная и счастливая.