Побег - Бекс Хоган

– Не напрягайтесь, – говорю я, и мой голос звучит шепотом. – Никто не придет вам на помощь. Ни сейчас, ни потом. Можете считать, что за стенами замка вы в безопасности, но знайте: раньше вашим врагом был только мой отец, но теперь и я тоже. Ошибочка вышла. Вы бросили своих подданных, чтобы позаботиться о себе, и за это я обещаю, что вам не выйти сухим из войны, которая грядет. Вас призовут к ответу. Так что спокойной ночи, ваше величество. И радуйтесь короне, пока она у вас на голове.

Страх его очевиден, над верхней губой проступает пот, руки трясутся, и так легко было бы покончить с ним, заставить страдать, призвать к расплате.

Сейчас вся власть у меня.

Я сильнее прижимаю лезвие к его шее, надрезаю кожу, высвобождая тонкую струйку крови, тьма внутри меня грозит тем же самым, но я останавливаюсь, страшась того, с какой легкостью рождается порыв. Вместо этого я отнимаю нож и, довольная тем, что предупреждение услышано, одним быстрым ударом по голове лишаю короля чувств.

И вот я уже снова рядом с Бронном и Грейс, которых радует мое быстрое возвращение. Бронн делает жест, чтобы мы следовали за ним. Мы невидимыми призраками пробираемся незамеченными до задней части замка, обращенной на водопад.

Бронн поворачивается ко мне:

– Придется плыть.

Грейс внимательно вглядывается в преграду, и я почти уверена в том, что нам всем памятен тот день на корабле, когда Бронн утопил нашу дружбу.

– Справлюсь, – отвечаю я, стиснув зубы, не желая жить прошлым, когда настоящее не менее опасно.

Он как будто удивлен, но согласно кивает.

– Греби к водопаду, потом полезем.

Несмотря на смелый ответ, сердце мое рвется из груди, когда мы беззвучно погружаемся в воду. Грейс, что означает «грация», оправдывает свое имя, грациозно скользя вперед, почти не поднимая ряби. У Бронна тоже немало опыта в преодолении водных преград незамеченным. Я гораздо менее приспособлена плавать без усилий, каждый гребок отдается в теле тревогой, но умудряюсь не отставать. К счастью, водопад производит достаточно шума, чтобы заглушить мои неловкие потуги.

Вообще-то, когда мы оказываемся почти под ним, падающая вода оглушает, и мой страх растет. Грейс первой делает глубокий вдох, подныривает и оказывается по ту сторону водяного занавеса. Не обращая внимания на неотступающую панику, я набираю воздуха в легкие и ныряю. Под поверхностью течение сильное, мощь падающей воды отталкивает меня обратно, тогда как я пытаюсь двигаться вперед и в итоге не двигаюсь вовсе.

Легкие рвутся на части, но дороги назад нет. Я должна прорваться. Брыкаясь и цепляясь за воду, я пытаюсь пробиться через невидимую преграду, сражаясь с ночными кошмарами, в которых обычно тону, и безжалостным давлением сверху. Тут чья-то рука обхватывает меня и выталкивает на другую сторону.

Я выныриваю вместе с Бронном, но не успеваю ничего сказать, как он уже идет дальше, к каменному склону.

Грейс, правда, мешкает и смотрит на меня.

– Ты в порядке?

– Ага.

Я не уточняю, поскольку дрожу, я ненавижу ощущение того, какой слабой меня делает вода, негодую из-за помощи Бронна, разочарованная тем, что она мне понадобилась. Я так рада расставанию с водопадом, что с нетерпением предвкушаю рискованный подъем по скалам, скользким от влаги и водорослей.

Пока мы взбираемся на утес, не слышно ничего, кроме грохота воды. Когда мы уже на половине склона, Бронн, опережавший меня, исчезает. Через мгновение я понимаю почему. Он лежит на выступе, ведущем в зев пещеры.

– Ты тут уже бывал? – спрашиваю я, пристраиваясь рядом и выжимая мокрые волосы.

– Капитан ждет от нас, чтобы мы знали все входы и выходы, где бы ни оказались, – отвечает Бронн, когда на выступе появляется Грейс.

– Не думаю, что он подразумевал дворец, – с сомнением косится она.

Бронн пожимает плечами:

– Люблю основательность.

Я сдерживаю улыбку:

– И куда теперь? В дружелюбную кромешную тьму пещеры?

– Туннеля. Но ты права. Если мы пройдем его насквозь, то окажемся по другую сторону горы, в городке Порт-Рит, где вы сможете достать лодку. Дальше решайте сами, куда вам нужно.

Я смотрю на него.

– Ты не с нами?

Он с трудом встречает мой взгляд.

– Нет.

Понятно. Передо мной снова тот Бронн, которого я знала последние несколько лет. Человек, который отгораживается от меня, не говорит ничего.

– Тогда какого рожна ты тут делаешь?

Бронн не отвечает.

– Вопрос вполне уместный, Бронн, – вмешивается Грейс. – Змеи Адлера рыскают в поисках ее вот уже несколько месяцев, и ты ничего не предпринимал. Зачем сейчас начал? Почему ты здесь?

– Вы понимаете, от чего я отказался, придя сюда? – Бронн в ярости поворачивается ко мне. – Из-за тебя.

Он выплевывает свои слова так, будто это последнее место, где он хотел оказаться, будто я причинила ему неудобство, и его злоба заставляет меня вздрогнуть. Мне казалось, я единственная, кого переполняет ненависть. Похоже, я ошибалась.

Он вздыхает и отворачивается, словно не может меня видеть. Вместо этого обращается к Грейс:

– До сих пор ребята понятия не имели, где она. Но на сей раз они точно знали, куда идти. Возможно, мне следовало объявиться раньше, но побег стоил мне места на корабле. Жизни. Всего.

Боль в его голосе рождает во тьме эхо, не позволяя нам с Грейс открыть рта. Потому что, несмотря ни на что, мы знаем, почему Бронн так предан моему отцу. Он не распространяется о своем детстве, воспоминания слишком ужасны, но я знаю достаточно. Он рос среди крыс в сточных канавах и питался мертвечиной, чтобы не умереть с голоду. Он чаще всего не знал, доживет ли до следующего дня. Его постоянно колотили пьяницы или ребятня постарше с тех же улиц. Бронн выживал, пока отец не поймал его на воровстве наших запасов, когда мы стояли в порту, и не поразился – не только тому, что мальчишка не побоялся воровать у Гадюки, но и тому, что у него почти получилось. Отец вытащил Бронна из нищеты, накормил, выучил, дал кров и цель. Все то, чем он пожертвовал. Ради меня.

Бронн вздыхает.

– Теперь Гадюка будет охотиться на меня весь остаток моей жизни, а потому я собираюсь исчезнуть. Собираюсь выжить. Желаю вам того же.

Подрастая, я всегда боялась проснуться и обнаружить, что Бронна больше нет. В нем глубоко укоренилась привычка бежать, выживать. Я думала, что с годами он ее перерос, но, похоже, некоторые инстинкты остаются с нами навсегда. Он думает, как настоящая Змея. О себе.

– Беги, как трус, если долг зовет, а я попытаюсь отыскать Торина.

Я понимаю, что жестоко называть его трусом, когда он только что рискнул ради меня всем, но не могу сдержаться. Он меня слишком разочаровал.