Саксонские и нормандские короли. 450-1154 гг. - Кристофер Брук

Вильгельм Завоеватель был единственным сыном, возможно, единственным ребенком в неофициальном браке, но, так как этот брак никогда так и не стал официальным, формально он был незаконнорожденным. Когда он был еще маленьким, его отец отправился в паломничество в Иерусалим (1035) и не вернулся. Одно из самых воинственных и непокорных герцогств досталось восьмилетнему мальчику. Воспитание Вильгельма было в высшей степени жестким. Ко всем многочисленным препятствиям, встававшим на его пути, добавлялось его незаконное рождение. Оно также оказывало влияние на его собственную семейную жизнь. Впоследствии он женился на Матильде, дочери графа Фландрского, потомка короля Альфреда. Церковь запретила этот брак, но Вильгельм настаивал и в конце концов получил на него разрешение. Вильгельм был верным мужем Матильде. На самом деле он был единственным человеком в своем роду, у которого была одна жена, признанная церковью, и которой он был верен. Сомнительно, чтобы это был брак по любви. Но своим успехом он, возможно, был обязан отчасти примеру отца Вильгельма, а также желанию избежать появления незаконнорожденных детей: трудности ранних лет жизни Вильгельма и прозвище Незаконнорожденный, которое всегда было с ним, вполне могли привести его к решению быть верным мужем. История брака в Средние века подобна лабиринту, в котором много извивающихся тропинок и неожиданных поворотов. Церковь могла лишь навязывать свое учение о добродетели великим мира сего, если находила союзников в их среде. Если мы посмотрим на Вильгельма и Одо, то у нас исчезнут сомнения в том, что их мать была замечательной женщиной, и, вполне возможно, именно Герлева научила Вильгельма быть хорошим мужем.

Первые годы Вильгельма в роли герцога прошли в атмосфере беспощадного насилия и интриг. «Чаша и кинжал, — написал Фриман, — вскоре лишили юного принца поддержки его самых мудрых и верных советников». Сначала его защищали граф Алан Бретонский, граф Жильбер Брионский и сенешаль Осберн. Говорят, что Алан был отравлен, а Жильбер и Осберн — убиты. Осберна убил представитель жестокого рода Беллем-Монтгомери, из которого позднее появились эрлы Шрусбери и Пембрука и который угас благодаря Генриху I, расправившемуся с ними во время последнего из их многочисленных мятежей. Вильгельм Монтгомери пытался убить самого герцога Вильгельма и убил-таки Осберна. Один из слуг Осберна вскоре отомстил за своего хозяина. В начале 1040-х гг. наступило затишье. Герцогство временно находилось в хороших руках, маленький герцог рос. Но это было лишь затишье перед бурей. В 1047 г. поднялся самый крупный мятеж в его жизни. Группа представителей знати, особенно из Западной Нормандии, собралась вокруг Гая Бургундского, кузена Вильгельма по линии матери, который мог заявить о своем законном происхождении от более древних герцогов. Опасность была чрезвычайно велика, но Вильгельму фортуна улыбнулась: французский король Генрих I лично пришел к нему на помощь. В сражении у Валь-э-Дюн у Кана войско мятежников было рассеяно. Впервые Вильгельм сумел показать свое мастерство на поле боя, но ему не было и двадцати, и он еще не мог полностью подчинить себе нормандскую знать. Череда восстаний завершилась тем, что в 1053 г. сформировался другой, гораздо больший альянс против Вильгельма.

Король Генрих пожалел о том, что оказал поддержку Вильгельму в 1047 г., и захотел теперь сокрушить его. Видимо, он надеялся прибавить к королевским владениям большой кусок Нормандии. Было нетрудно найти других властителей, желающих Нормандию. В середине XI в. Франция была полна графов и герцогов, которые расширяли свои княжества. Это был век, когда укреплялись крупные французские княжества. При Жоффруа Мартелле, Молоте, стало расти Анжуйское графство, на тот момент графство Блуа объединилось с Шампанью, под властью тестя Вильгельма расширяла свои владения Фландрия. Этот процесс привел к соперничеству. В итоге Нормандии было суждено обойти соперников, поглотив Англию, но в 1053—1054 гг. ее соседям казалось, что ее можно удобно разделить на части. В 1054 г. французский король ввел в Нормандию армию, состоявшую из армий Блуа и Шампани, при моральной поддержке Анжу. Обе столицы, королевства и герцогства, Париж и Руан располагались на Сене, и королевская армия разделилась на две части и выступили одна — на север от реки, а другая — на юг, к сердцу герцогства. Южным маршрутом пошел сам король, а герцог возглавил нормандскую армию, которая приготовилась встретить его. На севере французским главнокомандующим был брат короля Одо. Армия Одо вошла в глубь территории Нормандии, опустошая ее на своем пути. Нормандцы тянули время, выжидая свой шанс. Вскоре их шпионы сообщили им, что французы вошли в небольшой городок Мортмер, где бурно отпраздновали богатую добычу. На заре нормандцы подожгли город и напали на французов. Похоже, им удалось добиться полной неожиданности, и армия была окончательно разбита. Рассказывают, что, когда герцог Вильгельм услышал эту весть, он тайно послал своего главного вассала в лагерь короля, и отовсюду был слышен его голос, объявляющий о катастрофе в Мортмере. Во всяком случае, это несчастье вселило в короля панику или внушило благоразумие, и он поспешно отступил. Эта история одна из многих, которые рассказывали нормандцы, чтобы проиллюстрировать, что сила и хитрость были, по их мнению, особой отличительной чертой их герцога.

Некоторые качества Вильгельма развились и закалились очень рано в той суровой школе, в которой он вырос. Он научился быть убедительным и твердым, безжалостным, но избегал ненужного насилия. Он узнал, что может доверять нормандским баронам лишь тогда, когда они боятся его. Умение обращаться с оружием, вкус к охоте, интерес к военной тактике — все это пришло к нему в молодом возрасте. Но некоторые из его самых поразительных качеств и интересов вызревали медленно. Безусловно, он был человеком с воображением. Но его мысли не приходили к нему благодаря быстрой интуиции, они приходили медленно благодаря раздумьям над полученным опытом и приносили плоды, потому что Вильгельм, несмотря на свое благоразумие, был щедро одарен неустрашимостью духа.

Его политические соглашения выросли как из его опыта в Англии, так и в Нормандии, развились из зарождающегося государственного устройства Нормандии, а также из более сложных традиций Англии. Можно заметить, как менялись его взгляды на взаимоотношения с церковью. Вильгельм был набожным верующим по своим убеждениям, и его помнят как энергичного реформатора, деятельность которого завоевала одобрение самого папы Григория VII. Ясно, что он всегда надеялся, что его епископы и аббаты будут ему деятельными помощниками и советниками, а не только священнослужителями. Но в начале 1050-х гг. произошла заметная перемена в том, какого человека он выбрал на высший церковный пост. В 1037 г. его дядя Може стал архиепископом Руана, когда Вильгельму не было и десяти лет, так что едва ли его можно за это винить, но за епископов-воинов Жоффруа из Кутанса и Одо из Байо, назначенных в 1049—1050 гг., он должен нести ответственность. И другие нормандские епископы этого периода, по-видимому, все были светскими знатными людьми.

XI в. был веком перемен и движений, особенно в церкви. В 1049 г. папа римский Лев IX, первый папа великого движения за папскую реформу, прибыл в область к северу от Альп и провозгласил принципы реформы на совете в Реймсе. Должность епископа должна была стать в первую очередь духовной, предназначенной не для светского вельможи, теперь ее нельзя было купить. Люди духовного звания должны были быть достойными своей профессии, что означало (по закону средневековой церкви) принятие обета безбрачия, а папство должно был стать действенным инструментом в проведении в жизнь ее законов. Среди других епископов-мирян Жоффруа из Кунанса отказался от своей епархии, но ему было позволено получить ее назад после епитимьи. Весть об этом, возможно, возымела какое-то действие на Вильгельма. Но более вероятно, что именно его растущая дружба с группой истовых церковнослужителей изменила его взгляды. В 1054—1055 гг. его не подходящий для духовной должности дядя был удален из Руана и заменен на монаха-реформатора с убеждениями космополита по имени Маврилий. Последовали и другие назначения, схожие с этим. И даже если какое-то количество церковников Вильгельма до конца его жизни были выдающимися светскими людьми, самым близким ему, начиная с 1050-х гг., был итальянский ученый Лафранк из Павии, монах и «отец монахов», великолепный ученый и бесстрашный поборник духовных норм в церкви. Лафранк полностью одобрял принципы поведения лиц духовного звания и церковную реформу, проповедуемую Львом IX, хотя он и не соглашался с требованием признать верховенство папской власти, которое выдвигали папские реформаторы, а особенно Григорий VII (1073—1085). Так что не было никакой непоследовательности в том, что, когда Лафранк стал архиепископом Кентерберийским (1070—1089), он взял на себя роль, которую исполнял св. Дунстан при дворе Эдгара. Он направлял короля, давал ему советы, возглавлял реформаторов англо-нормандской церкви, но управление страной по-прежнему было в руках Вильгельма, и Лафранк не оспаривал право Вильгельма выбирать епископов и аббатов до тех пор, пока тот выбирал подходящих людей. Когда они встретились впервые, Лафранк был настоятелем неспокойного, недавно основанного аббатства Бека. В 1063 г. Вильгельм поставил его во главе аббатства Св. Этьена в Кане, которое основал он сам. В 1070 г. он сделал его архиепископом Кентерберийским. Их дружба продолжалась и после смерти; именно Лафранк претворил в жизнь предсмертное желание Вильгельма и совершил обряд помазания и коронования Вильгельма Рыжего. Их союз раскрывает характеры обоих мужчин. Они были сильными, здравомыслящими, властными, любили деловитость и хороший порядок; они верили в себя и были рождены, чтобы править. К тому же Лафранк был итальянцем-ученым, монахом, высокообразованным человеком с непростыми взглядами. Вильгельм был безграмотным солдатом, воякой, привыкшим охотиться, жечь и грабить. В этих двух характерах встретились два разных мира и заключили необычный, но прочный альянс.