Смех победителя - Дмитрий Казаков

– А, пришел… – сказал князь и жестом отпустил редара. Тот с облегчением вздохнул и поспешил прочь. – Видишь Вестарон?

– Конечно, господин. Я бывал внутри несколько раз…

– Расспрашивать тебя о слабых местах в стене бесполезно. – Князь задумчиво огладил подбородок.

Хорст улыбнулся и покачал головой.

– Вестарон велик, и стены его видели много осад. – Во взгляде Ангира промелькнула нерешительность. – Почему бы тебе, маг, не вызвать этих чудовищ еще раз, чтобы они сломали стену или выбили ворота?

– Боюсь что это невозможно. Магия отнимает много сил, а то, что я сделал на поле битвы, истощило меня полностью. – По лицу князя Хорст видел, что тот ему не особенно верит. – Так что подобную вещь я смогу сотворить очень нескоро, если вообще смогу…

– А что ты сможешь? Я не хочу терять воинов! – В голосе Ангира прозвучало искреннее чувство. – Мне они еще пригодятся!

– Что я смогу? – Маг кинул взгляд в сторону, где над большим шатром, отведенным для князя, веяли бело-зеленые знамена. – Для начала нужно сшить новые флаги…

– А эти чем плохи?

– Всем хороши, – Хорст улыбнулся, – но новые будут еще лучше. И нужно отыскать в войске людей, обладающих мощным голосом…

– Что за колдовство ты задумал, маг? – В серых глазах Ангира блеснуло изумление.

– Это не колдовство, а кое-что получше. Если все получится, то в сердцах осажденных поселится смятение, а неуверенность в своих силах сделает их руки слабыми.

– Так что ты предлагаешь?

Ангир начал слушать, глядя на мага с недоверием, но постепенно ему на смену пришло изумление, а затем – суеверный ужас. Еще не договорив, Хорст знал, что его предложение будет принято.

Взревели трубы, и над войсками взвились десятки знамен. Все они были белые, и на каждом красовался священный Куб, известный любому человеку на Полуострове символ Порядка.

Воины Святой области сражались под похожими стягами, но на них Куб был золотым, а не синим, и куда меньше.

– Двинулись! – Ангир, расположившийся на вершине холма, махнул рукой, и отряды, окружившие Вестарон со всех сторон, медленно поползли вперед.

Дружинники волокли осадные лестницы, стрелки на ходу натягивали тетивы на луки, к воротам неторопливо полз таран, колыхался укрепленный над ним для защиты воинов навес.

Гигантскими фигурами для игры в хнефатафл казались обитые бычьими шкурами осадные башни, которых удалось построить всего две. Скрипели ремни готовых к стрельбе камнеметов.

– Стоять! – Князь махнул рукой еще раз, и войска, не дошедшие до стен на расстояние, чуть большее полета стрелы, встали.

Мощные голоса, раздавшиеся из передних рядов каждого отряда, выкрикивали одно и то же:

– Добрые люди Вестарона, воины и горожане, сегодня последний день, когда вы можете отступиться от вашего проклятого Владыкой-Порядком правителя и спасти собственные души. Любой бросивший оружие и сдавшийся в плен будет оставлен в живых…

Пришедшее с востока войско стояло под стенами Вестарона почти две недели, и каждый день наученные Хорстом глашатаи подходили к стенам и повторяли одно и то же – что князь Вестарона отступил от истинной веры, пустив в душу смрадное дыхание Хаоса, что Ангир вовсе не стремится к завоеваниям, а сражается ради спасения душ вестаронцев…

– Чего мы этим добьемся? – спросил князь Сар-Тони в самый первый день.

– Очень многого, – ответил маг. – Вас, господин, перестанут считать злобным чужаком, против которого необходимо сражаться не щадя себя. Горожане задумаются – за кого они воюют, если те, кто против них, выступают за Порядок…

Сегодня содержание воззвания чуть изменили и в ход пошли флаги с символом веры.

– …и да падет проклятие на головы их и детей их и дальних потомков! – Глашатаи замолкли, но на стенах и башнях города ничего не изменилось. Так же двигались люди между зубцами да поднимались дымки, говорящие о том, что в Вестароне плавят смолу, готовя штурмующим «горячий» прием.

– Начинайте штурм! – Ангир махнул рукой в третий, последний раз, и махина его армии с топотом и лязгом сдвинулась с места.

В рядах штурмующих вместе шли люди из восточных земель, обитатели окрестностей залива Ульвдет и те из воинов Вестаронского княжества, кто решил выступить против собственного князя.

Таких набралось немало, почти тысяча.

Со стен ударил первый залп, словно коса прошлась по рядам бегущих воинов. Многие падали, но уцелевшие лишь ускорили бег, понимая, что оставаться на месте или отступать сейчас много опаснее, чем рваться вперед.

Лестницы начали подниматься, от ворот донесся могучий удар – таран принялся за дело.

Хорст глянул в ту сторону. Окованное железом толстенное бревно раскачивалось, а навес над ним напоминал громадного ежа, столько в нем торчало стрел. Некоторые слабо дымили, будучи не в силах поджечь пропитанные водой бычьи шкуры.

– Ох, – сказала Илна, когда между двумя зубцами показалось нечто большое, круглое и вниз рванулась струя блестящей жидкости. Полыхнул огонь, поднялся дым, успевшие забраться на поставленную лестницу воины полетели вниз, напоминая обгорелые деревяшки.

Громыхнул камнемет, огромный камень со свистом взвился в воздух. На мгновение показалось, что он остановился, завис, но затем иллюзия развеялась и зубец, по которому пришелся удар, развалился на куски, в стороны брызнули осколки.

С запада, нещадно нахлестывая коня, примчался гонец. Остановился рядом с князем и принялся что-то негромко ему докладывать.

– Отлично! – сказал Ангир. – Обстрел прекратить!

Пусть ре Стиги готовится атаковать, если ворота откроются! Главная задача – захватить замок!

Гонец умчался.

– Что-то там у вестаронцев не так, – сказала Илна. – То ли ворота выбили, то ли в самом городе мятеж начался…

– Вероятно так, госпожа, – согласился Радульф.

Северные ворота пока держались. Вестаронцам удалось поджечь навес над тараном, и дружинники покатили его назад, чтобы сбить пламя, а потом предпринять вторую попытку.

Лестницы кое-где стояли, по ним лезли дружинники, схватка шла на самих стенах. Взблескивало солнце на клинках, вниз летели тела, но особого успеха штурмующим добиться пока не удалось.

Одна из осадных башен, истыканная сотнями стрел, чуть заметно дымилась, но продолжала ползти вперед, и лучники с площадки на ее вершине стреляли сверху вниз.

Вторая оказалась менее удачливой – ее зацепили крюками и лишили равновесия.

– Помилуй нас Владыка-Порядок! – пробормотал Хорст, когда достигающая десяти размахов в вышину махина зашаталась и с надсадным скрипом рухнула, разбрасывая в стороны обломки и изуродованные тела.

Но это оказалось последним успехом осажденных. С запада донесся радостный голос трубы.