Печать Медичи - Тереза Бреслин

Мне и раньше приходилось бродить по лесам и полям в темноте, и неясные формы кустов и деревьев меня не пугали.

Держа в голове план, нарисованный монахом, и частично полагаясь на свое природное чутье, я вел своих товарищей вперед, чутко прислушиваясь, нет ли за нами погони. Начался пологий подъем. Теперь нам с Паоло приходилось помогать девочкам. У Элизабетты и Россаны были изорваны чулки, и мы ободрали себе ладони, карабкаясь все выше и выше. Примерно через час Паоло предложил сделать привал:

— Сестренки устали.

Нехотя я согласился:

— Ладно, отдохнем, но лишь несколько минут.

Стоя и прислонившись к дереву, мы перекусили хлебом. Я не разрешил никому опускаться на землю, боясь, что если кто-нибудь сядет, то у него уже не будет сил встать.

Когда мы поднялись выше, перед нами лежало поле нетронутого снега. Было ясно, что мы сбились с тропы, но возвращаться было уже слишком поздно.

Наступил рассвет, холодный и красивый. Мы оглянулись назад и увидели, как сквозь утренний туман прорисовываются река и город.

— Надо идти быстрее! — сказал я решительно. — Чтобы нас не увидели снизу, когда взойдет солнце.

Над нами нависала величественная гора, укутанная мантией снега. Мы прошли маленькую рощицу и оказались вне линии деревьев. Здесь снег был более глубоким. Я рискнул бросить еще один взгляд вниз и увидел у реки несколько движущихся точек. Может, это барочники грузят свои суда? Или охотники собираются на охоту?

С трудом мы продвигались вперед. Чем глубже становился снег, тем медленнее мы шли. Город внизу стал уже почти неразличим. Были видны лишь очертания монастырской больницы да церковной колокольни.

— Раз мы не можем видеть их, то и они наверняка не могут видеть нас, — запыхавшись, сказала Элизабетта.

Я промолчал. Мне приходилось охотиться на снегу. Если заяц представляет собой черную точку на белом фоне, охотник может заметить его за милю или даже больше.

Девочки проваливались в снег, иногда по пояс. Я уже подумывал о том, что мы не сможем идти дальше, если хотя бы немного не передохнем. Но тут Паоло озвучил мысль, еще больше меня занимавшую:

— Слушай, Маттео! А мы точно движемся в сторону этого Мельте?

Мы остановились. Мне казалось, что мы по-прежнему идем путем, указанным отцом Бенедиктом, но я не был в этом уверен. Надо сказать им правду.

— Кажется, да, — сказал я. — Но сейчас я думал о том, что нам надо бы найти перевал, то есть путь через гору.

Мы задрали головы. Над нами возвышался гребень горы, в котором не было ни намека на какую-нибудь складку или просвет.

— Последний снегопад мог засыпать перевал, — заметила Элизабетта. — Ведь горные проходы часто закрываются зимой.

Но это означало бы, что наш путь к отступлению закрыт.

Мы не могли вернуться туда, откуда пришли. И в то же время у нас не было сил идти в противоположную сторону.

— Видите темное пятно у подножия гребня? — показал я. — Меньше чем в полумиле отсюда. Похоже на пещеру. Мы бы могли укрыться там и обсудить, что делать дальше.

Мы были всего в сотне ярдов от этого места, когда воздух вокруг нас словно разорвало на части с громким треском.

Элизабетта вскрикнула и оглянулась.

Паоло неловко повернулся и попытался вытащить меч из ножен, но снег помешал ему сделать это.

Но Россана подняла голову вверх. Проследив за ее взглядом, я понял, что звук раздался впереди, а не сзади.

И тогда я увидел, что макушка горы ходит ходуном.

— Лавина! — закричал я. — Лавина!

Я схватил Россану за руку и потащил ее к входу в пещеру.

За мной, путаясь в юбках, спешила Элизабетта. Но Паоло остался на пути лавины.

Удушающий, слепящий вихрь с грохотом катился с горы.

Я повернулся, выбежал из пещеры, добрался до Паоло и уже схватил его за руку, как лавина обрушилась на нас, смяла и потащила вниз.

Врезавшись в какие-то деревья, мы были отброшены в разные стороны.

Несколько часов я пролежал в беспамятстве.

Между тем девочки спустились к нам и каким-то образом дотащили нас до пещеры. У Паоло была сломана рука, у меня все тело было в синяках и онемело, но оба мы остались живы.

Оторвав полосу от нижней юбки, Элизабетта перевязала руку брату. Сбившись в кучку, мы доели остатки еды. Только Россана отказалась проглотить хоть крошечку.

Вечерело. С наступлением сумерек снова повалил снег.

— Бог наслал проклятие на семью дель Орте! — в отчаянии прошептал Паоло.

— А может, он послал лавину, чтобы спасти нас? — возразила Элизабетта. — Ведь лавина замела наши следы от самой реки и открыла нам перевал. Когда я выходила из пещеры, я видела, что в гребне появился проход на ту сторону. Поспешим же, пока идет снег! Он завалит и последний отрезок нашего пути.

Я с удивлением смотрел на Элизабетту, с жаром говорившую все это своему брату. Она очень переменилась. С тех пор как Россана совершенно пала духом, Элизабетта взяла на себя лидирующую роль.

Когда мы снова выступили в путь, Элизабетта спросила меня:

— А почему ты привел нас в Аверно?

— Я знал, что там есть госпиталь.

— Но откуда ты знал, что монах спрячет нас?

— Все знают доброту монахов из братства святого Хью.

— Они славятся тем, что никогда не отказывают в помощи несчастным, кому некуда больше податься.

— А я думала, что ты так поступил потому, что этот монах в больнице — твой друг.

Я покачал головой.

— Но он знал тебя.

— Не думаю.

— Да, знал, — настаивала Элизабетта. — Он назвал тебя по имени, хотя ты ему его не говорил.

Да, это было так. Рисуя на земле свой план, отец Бенедикт назвал меня по имени — Маттео.

— Да, я бывал там раньше, — нехотя признался я, — с маэстро. У него было разрешение на анатомирование трупов.

Я сопровождал его. Но понимаешь… он просил меня не говорить об этом… Потому что люди могут неправильно понять то, чем он там занимается.

Она кивнула, и я отвернулся от нее. Тогда я понял, что Элизабетта очень наблюдательна. В прошлом я не замечал этого, поскольку она казалась вполне довольной своим положением в тени более жизнерадостной сестры. Но теперь, когда яркая звезда потускнела, было видно, как засияла Элизабетта. Интересно, сколько времени понадобится ее острому уму на то, чтобы разложить по полочкам тот разговор о сокровище, что состоялся у нее и у брата с отцом Бенедиктом, и задаться вопросом о причине охоты за ними. Сколько времени понадобится ей на то, чтобы вспомнить о том, что солдаты говорили о каком-то «мальчишке», но при этом не упоминали имени Паоло? И вспомнит ли она тогда, что был еще один мальчишка, при странных обстоятельствах попавший в дом к семье дель Орте, мальчишка без фамилии, со смутным прошлым? И догадается ли, что, вполне возможно, солдаты искали вовсе не ее брата, а того, другого мальчишку?