Кто стрелял в президента - Елена Колядина
Шрифт:
Интервал:
— А чего у нас, инвалидов-участников Октябрьской революции, что ли много в городе? — крикнула в подсобку директор магазина «Чайка». — Пандусы велено для них сколачивать.
— Да вроде померли все, — ответил из подсобки грузчик. — Но, видать, пришел час отдать долг памяти.
Заведующая вздохнула и постучала по груди накладными:
— Надо делать. Все ж таки, если б не они, отцы и деды наши, шиш бы я колбасу под прилавком имела. Шиш бы мне гречку-ядрицу и ликер «Абу-Симбел» дали. Делала бы сейчас план при царизме лавровым листом да маргарином!
— У нас вроде и инвалидов в городе нет, — удивлялись в магазине райпо «Теремок». — Гавриловна! Инвалиды к нам в магазин ездиют?
— А я тебе не инвалид, что ли? — с вызовом гаркнул из торгового зала однобезногий льготник Феоктист Тетюев. — Нашла здорового!
— Людей с ограниченными возможностями очень много, — принялась заверять Любовь. — Просто они не могут из дома выбраться, в магазины заехать — кругом ступеньки, лестницы. И получается замкнутый круг: инвалиды сидят по домам, потому что город для них не приспособлен, а в городе ничего не делается для удобства колясочников, потому что их вроде бы и нет.
— Гавриловна! — заорал Феоктист Тетюев. — Нас много!
— Тьфу, леший надавал! — вскинулась Гавриловна. — Чего орешь?
— Чтоб завтрева спандус сделала! А не то я в комитет советских женщин Терешковой напишу!
— Слыхали? — передавали директора магазинов друг другу. — Веленность к ноябрьским лестницы все горками сделать, чтоб, значит, Терешковой легче было подниматься, чтоб как в космосе. Терешкова к нам едет!
— Ну?! Это почто?
— При чем тут Терешкова? — морщился заведующий аптекой Ефим Наумович Казачинский. — Это все план пандусикации всей страны.
— Бандусикации? — скреб между пальцами, там у него была экзема, заочник кооперативного техникума, заведующий магазином «Электротовары». — А транспарант? Транспарант вывешивать?
— А вы как думали? Какие ноябрьские без повешения? Это ж вам не Новый год. «Коммунизм — есть советская власть, плюс бандусикация всей страны», — меленько, вроде как шутил, но с намеком смеялся Ефим Наумович.
— Опять месячник высокой культуры обслуживания? — предположила директор магазина «Ткани» товароведу. — Надоели эти месячники.
— Совсем уж там с ума посходили! — с чувством согласилась товаровед. — Скоро круглый год высокую культуру обслуживания требовать будут.
— Я понимаю в мебельном съезд с крыльца сделать, — шумела директор, — а у нас что скатывать? Трикотин?
Товаровед громко смеялась шутке. Именно трикотин она натягивала на деревянный метр весь последний месяц, отмеряя его в подсобке уважаемым женщинам города. Каждое натягивание на щербатый эталон длины давало товароведу пять сантиметров ткани в собственный карман. Это было очень приятно, ведь трикотин стоил тридцать рублей за метр, а одна только Зинаида Петровна Каллипигова взяла два отреза по три метра. Простые женщины покупали ситец и штапель. Его натягивание давало копеечную выгоду, поэтому простых женщин товаровед презирала. Тот факт, что покупательниц ситца в подсобки, где хранились трикотин и турецкий тюль, не пускали, товароведа с мысли не сбивал.
— Трикотин скатывать, ха-ха, — весь следующий день тревожно заливалась смехом товаровед, указывая плотнику деревянным метром, как положить доски на крыльцо.
— Я все-таки не пойму, — размышляла в торговом зале магазина «Теремок» заведующая Гавриловна. — Почто Терешковой мостки на лестницу настилать?
— Пулемет закатывать! — гаркнул однобезногий инвалид Феоктист Тетюев, поджидавший возле прилавка, когда выгрузят портвейн. — Орудие к бою!
Гавриловна вздрогнула.
— Прикрой, атакую! — вошел в раж Феоктист Тетюев.
— Я вот те милицию сейчас вызову! — пригрозила Гавриловна.
— Орудие, по милиции прямой наводкой! — шумел Феоктист Тетюев.
В три часа ночи в квартире Каллипигова раздался телефонный звонок.
— Спишь, товарищ Каллипигов? — строго спросил голос начальника районного отдела комитета государственной безопасности товарища Преданного.
Имени самого товарища Преданного, а так же его батюшки не знал никто, даже молодая супруга Анжелика — в целях повышенной конспирации.
— Не сплю, — почему-то соврал Каллипигов.
— В курсе, значит, уже? — произнес Преданный.
— В курсе, — на всякий случай вновь соврал Каллипигов.
— И что думаешь делать?
— Отдать себя без остатка идее, вплоть до способности в любой миг пожертвовать за нее жизнь, — со сна доложил Каллипигов.
— Ну партбилет ты всегда на стол положить успеешь, — по-товарищески сказал Преданный. — Что ты в данной ситуации делать собираешься?
— Бюро собрать.
— Мысль! — согласился Преданный. — И перед лицом…
— Перед твой в данный момент никого не интересует. Тут не до моральной нечистоплотности, твоей и…
— И Ларисы, — понизив голос, признался Каллипигов, покосившись на постанывающую во сне Зинаиду Петровну.
— Я так думаю, ломать все срочно надо, — голос Преданного был тверд. — Причем до начала рабочего дня успеть.
— До утра не успеть, — на всякий случай сказал Каллипигов. — Как ни как, семьдесят лет строили.
— Ты мне эти аллегории брось! Бандусикация у тебя семьдесят лет, что ли, висит? Вчера еще не было.
— Где не было? — уточнил Каллипигов.
— На «Электротоварах». Ты в городе, что ли, отсутствовал? — догадался Преданный.
— Отсутствовал, — обрадовался Каллипигов. — В район ездил. В связи с…
— Так ты не в курсе, что тут без тебя творится?
— Без меня! — у Каллипигова отлегло от сердца: если что, его в городе не было. — Слушай, буквально на день, в смысле на неделю отъехал, и тут такое! Какое, кстати?
— Такое! — накатом понес Преданный. — Брустверы по всему городу настроены. Для орудий. На милицию пулемет запланирован. К каждому магазину накат возведен. Буквально у каждого крыльца — свежий съезд.
— И о чем митингуют на съездах? Что требуют? Мое имя упоминается?
— Твое — нет. Но твоей матери неоднократно. И все это в тот момент, когда в город едет делегация из Москвы во главе с первой женщиной-космонавтом Терешковой!
— Уже известно, кто эти сволочи?
— В делегации?
— Да нет, затеял антисоветскую деятельность — кто?
— Некто Любовь Зефирова и Феоктист Тетюев.
— Кто такая, Зефирова? — задумался Каллипигов.
— Сопля безногая, — раздраженно бросил Преданный.
— Народ, однако, за собой повела, — раздумчиво произнес Каллипигов. — Вот что. Весь этот коммунизм плюс бандификацию срочно удаляем, брустверы ломаем, Зефирову — на бюро. У тебя, кстати, товарищ Преданный, средства индивидуальной личной защиты наготове?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!