Цветы из огненного рая - Сара Ларк

– Thank you, – робко произнесла Ида, когда он попрощался.

Якоб Ланге бросил на нее недовольный взгляд.

– Сердечно благодарю вас за труд, господин! – громко произнес он, словно перед ним был не англичанин, а человек с плохим слухом.

Мужчина улыбнулся и с довольным видом подмигнул Иде:

– You’re welcome. Have a nice day![31]

Сердце Иды забилось от радости, потому что она поняла его слова.

Этот день, столь неудачно начавшийся для семьи Ланге, в итоге оказался не таким уж скверным. Партриджи – невысокий энергичный мужчина с рыжими волосами и пухлая женщина средних лет, которые сразу же фамильярно представились как Морт и Элис, – владели домом на оживленной улице, и у них был всего один ребенок, ровесник Франца. Дом был рассчитан на большую семью, и в нем пустовали две просторные спальни. Одну из них миссис Партридж отвела Якобу и Антону, а вторую Ида должна была делить с младшим братом и сестрой. В ней стояли только две кровати, но миссис Партридж жестами показала Иде, что к ним можно добавить и третью. Как оказалось, у Партриджей был свой магазин, где продавались самые разные товары, в том числе матрасы и постельное белье.

– Может быть, купим кровать для Франца? – предложила отцу Ида.

Ей было неловко от того, что семейство Партриджей столь охотно обеспечивает гостей всем необходимым.

Однако Ланге только головой покачал.

– Мы не можем швыряться деньгами, Ида, – строго произнес он. – Кровати я сделаю сам, или же нам поможет Оттфрид. Тогда заработок по крайней мере останется в семье.

Как и во время беседы с мужчиной на улице, он громко выразил свою благодарность Партриджам, которые приветливо улыбнулись ему. Супруги были очень милыми и, судя по всему, крайне общительными людьми, но вот только по-немецки они не понимали ни слова. Однако же это совершенно не мешало миссис Партридж постоянно обращаться к ним, а чаще всего к Францу, которого посадили обедать рядом с их сыном Полом. Пока Якоб Ланге с недовольным видом ковырялся в странном пироге, пропитанном соусом для жаркого, который подала миссис Партридж к мясу, назвав йоркширским пудингом, мальчик, хихикая, учил английские слова.

– Pea! – говорил Пол, бросая в него горох.

– Roastbeef, – назвал мистер Партридж мясо в их тарелках, показавшееся Иде недожаренным.

Когда Пол спросил, как зовут Франца, миссис Партридж представила его как Фрэнсиса, и малыш расхохотался, услышав свое новое имя.

Преодолевая робость, опасаясь реакции отца, Ида указала на себя и произнесла:

– Айда.

Партриджи радостно зааплодировали.

– А можно мне тоже получить новое имя? – потребовала Элсбет, и ее тут же назвали Элизабет.

– Or would you prefer Elsie or Betty? – рассмеялась миссис Партридж, шутливо дернув девочку за светлую косу. – You are such a pretty little girl, but you need a bath![32]

Впрочем, принять ванну следовало всем членам семейства Ланге, и Ида с Антоном полдня таскали ведра с водой, наполняя имевшиеся у Партриджей чаны. Приветливая хозяйка принесла свежую одежду и белье для Элсбет и Иды из магазина, расположенного на первом этаже дома. Элсбет настояла на том, чтобы отец купил все это.

– Пройдет слишком много времени, прежде чем мы сами сможем себе что-то сшить! – заявила она, кружась по комнате в новом синем платье с красной оторочкой, которое выбрала для нее миссис Партридж. – А в старых ходить уже нельзя, они все в пятнах, слишком грязные! Ты посмотри, какие красивые платья, отец! У меня никогда не было такого, с кружевами!

Якобу Ланге украшения на платье младшей дочери скорее не понравились – это не соответствовало статусу дочери малоземельного крестьянина и мировоззрению старолютеранина. Женщины этой общины одевались просто и практично.

Теперь у Элсбет не было даже чепца, как пристало бы порядочной девушке, и миссис Партридж не стала заплетать в косы ее чисто вымытые волосы. Вместо этого она расчесала их и, отделив по одной пряди справа и слева от лица, скрепила на затылке синей лентой… Выглядело это очень красиво, но Якоб Ланге снова был недоволен.

Чтобы избежать его гнева, Ида выбрала простое коричневое платье с желтыми лентами вдоль выреза и на рукавах. Однако Иде никогда не приходилось носить платья из такой хорошей ткани, и при этом стоило оно недорого – по крайней мере, так показалось Иде. Ведь здесь рассчитывались не пфеннигами и талерами, а английскими фунтами.

На ужин подали хлеб и нарезанную ветчину, и, после того как мистер Партридж произнес краткую молитву, Якоб Ланге долго, подобострастно и столь громогласно, словно Партриджи поголовно страдали глухотой, поблагодарил Господа за Его дары и, в очередной раз, за благополучное путешествие, а хозяев дома – за гостеприимство. Партриджи терпеливо слушали, только Пол бросал жадные взгляды на еду поверх сложенных рук.

– Thank you, Jakob! – прогудел Мортимер Партридж, когда Ланге наконец произнес «аминь», а Партриджи, вздохнув с явным облегчением, сказали то же самое по-английски. – But you have to learn English. God might understand you. But the rest of us…[33]

Ида спала прекрасно, наконец-то одна, в чистой, застеленной свежими простынями постели. Утром она поприветствовала семью хозяев по-английски. Элсбет повторила ее слова, и миссис Партридж снова ужасно обрадовалась. Она тут же объявила, что Ида наверняка выучит язык очень быстро, и Бетти тоже. Женщина с энтузиазмом предложила девочкам свою помощь и сразу же начала учить их готовить английский завтрак. Ида сварила овсянку, а Элсбет – coffee[34].

Сразу же после завтрака Якоб Ланге отправился в магистрат – получить паспорта, узнать новости и, самое главное, поговорить с другими мекленбуржцами. Когда он вернулся, его сопровождали Петер и Оттфрид Брандманны. Они обнаружили, что все дети Ланге уже нашли себе занятия. Мистер Партридж предложил Антону место приказчика в магазине, называя его при этом Тони, и велел ему разложить содержимое пакетов по полкам. Франц и Пол во дворе бросали друг другу кожаный мяч в форме яйца, который Пол называл football[35], а из кухни миссис Партридж доносились веселые голоса девочек, распевавших английскую песенку и имитировавших голоса животных.