Малая земля - Олег Таругин

— Понимаешь по-румынски? — удивился морпех.

— Да ну, откуда? Просто уж больно каски ихние на фрицевские не похожи, да и шинели другие. Как тут перепутать?

— Добро. Ладно, Миша, я пару минут подумаю, а вы с Ванькой пока делом займитесь. Магазины к пистолетам заберите, документы у фрицев. Портупеи с кобурами пока не трогайте, пригодиться могут, когда вместе с пленными выходить станем. А вот запасные патроны поищите, в столе там, или в полевых сумках. Только тихо. Три минуты на все про все, время пошло…

Малая земля, утро того же дня

Капитан госбезопасности Шохин едва ли не впервые в жизни просто не знал, как ему поступить. Доставленный из вражеского тыла подполковник румынской разведки оказался более чем серьезным трофеем, требующим незамедлительной отправки на Большую землю. О чем Сергей немедленно доложил командованию, едва только старшина Левчук с пленным появился в расположении, благополучно перейдя линию фронта. Командование отреагировало мгновенно, подтвердив факт эвакуации отдельным катером, который с целью маскировки прибудет ночью вместе с другими судами.

По-хорошему, сопровождать его должен именно он, поскольку больше просто некому: не местного же особиста, и без того загруженного проблемами выше крыши, и круглые сутки носящегося из одного конца плацдарма в другой, задействовать? Ну, отправит его Сергей, а здесь кто останется? Капитан Шохин? Который в местных реалиях практически не разбирается, бойцов не знает, поскольку еще и суток тут не пробыл — ну, и все такое прочее? Значит, все-таки самому на ту сторону идти, как у моряков говорить принято? Нет, оно, конечно, правильно… вот только основного-то задания никто не отменял! Того самого, что с непонятным старлеем Алексеевым напрямую связано. И никаких указаний на сей счет в ответной радиограмме не имелось, даже намека. Только не допускающий двойного толкования лаконичный приказ: «обеспечить немедленную и безопасную доставку пленного в Геленджик». Вот и думай…

Смерив сидящего перед ним Левчука мрачным взглядом, Сергей буркнул:

— Вы мне все рассказали, старшина? Больше нечего добавить?

Огладив широкой ладонью усы, морской пехотинец спокойно пожал плечами:

— Так точно, товарищ капитан государственной безопасности, все. Как на духу, что знал, то и выложил. И как с товарищем старшим лейтенантом познакомились, и как воевали бок о бок, и как пленного захватывали, и как обратно пробирались. Вы, вон, чуть не до самой корочки блокнотик свой исписали, цельных два карандаша извели. Так что нечего мне добавлять, уж не обессудьте. Все, как есть, рассказал.

«Хорошо держится, уверенно, — подумал Шохин, задумчиво постукивая по столу карандашом, уже третьим по счету. — Битый вояка, сразу видно — уважаю. Впрочем, не важно это: главное, не врет, уж это я бы сразу просек. А что порой всеми силами командира выгораживает, так это ему только в плюс — окажись наоборот, я б точно засомневался. Так что с его стороны все чисто. Да и второй боец, Аникеев, тоже все один в один подтверждает. А вот насчет самого старлея? Тут вопросов, пожалуй, куда больше, чем ответов. Начиная от его непонятного появления, и заканчивая той самой информацией, из-за которой все и завертелось. Еще и эти его странные словечки и обороты, на записывание которых он потратил добрую половину блокнотного листа. Вроде бы и смысл понятен, и звучит вполне по-русски, но все же как-то… не так звучит. Хоть наизнанку вывернись, правдоподобное объяснение подыскивая, а все одно — не так!

Эх, насколько б все упростилось, притащи этого румынского подполковника старший лейтенант самолично! С другой стороны, Алексеев принял вполне логичное решение, отправив с пленным своего самого опытного бойца, да еще и с переводчиком, для которого румынский — практически родной язык. Поскольку уничтожение немецкого аэродрома (если последний, понятно, вообще существует) и на самом деле крайне важная задача. Вражеские бомбардировщики ежедневно сбрасывают на крохотный плацдарм тонны бомб, что приводит к серьезным потерям — с ПВО на Малой земле дело обстоит худо, противостоять атакам с воздуха практически нечем. Да и кораблям в море тоже достается неслабо. Вот старлей и остался, ведь возглавляемая опытным диверсантом разведгруппа отработает всяко эффективнее, нежели возглавляемая его заместителем, не проходившим никакой специальной подготовки. Ну, ежели, конечно, этот самый Алексеев и на самом деле тот, за кого себя выдает. Ведь никакой информации про его группу, якобы, в полном составе погибшую во время высадки у Южной Озерейки, по-прежнему не имеется. Короче, одни вопросы — и никаких ответов. А решение нужно принимать уже сейчас, через несколько часов подойдут корабли, в том числе и посланный за пленным бронекатер».

— Хорошо, старшина, вопросов к вам больше не имею. Пока отдыхайте, но шибко не расслабляйтесь, возможно, в ближайшее время снова понадобитесь.

— Слушаюсь! — Левчук поднялся с табурета, одернул бушлат. — Разрешите идти?

— Свободны, — дождавшись, пока морпех покинет штабной блиндаж, Шохин взглянул на сидящего в углу капитана третьего ранга:

— Ну что, Олег Ильич, все слышали? Есть, что добавить?

— Нет, товарищ капитан госбезопасности. Ничего нового я не узнал — как и вы, полагаю? Мы с вами об этом долго говорили, как видите, все совпадает. Практически, до мельчайших подробностей. Понятия не имею, кто этот старлей на самом деле, но лично мне хотелось бы иметь в своем распоряжении побольше таких командиров, как этот Алексеев. Новороссийск бы, понятно, не отбили, но и воевать стало б чуток легче.

— Почему, кстати? — искренне заинтересовался Сергей. — Поясните?

Кузьмин усмехнулся:

— Да так с ходу и не сформулируешь, пожалуй… Но попытаюсь. Понимаете, товарищ капитан, у него бесшабашность поразительным образом уживается с холодным расчетом и грамотной оценкой ситуации. На первый взгляд Степан — авантюрист, эдакий рубака без царя в голове. Помните, как он на немецкий артштурм полез? Ведь самоубийство же чистой воды! А он и самоходку сжег и потом еще много чего в том бою наворотил. Вот и выходит, что на второй взгляд — ничего подобного. Уничтожение артсклада, захват радийного бронетранспортера, выход из окружения, вчерашнее уничтожение штаба в Глебовке. Все одно к одному. Он постоянно ходит по самому краю, по лезвию, так сказать, — и практически всегда успешно, поскольку заранее просчитывает ситуацию! Такое ощущение, что смерти он вовсе не боится. Не ищет ее, нет, а именно что не боится. Не знаю, как вы, товарищ капитан, а я тех, что за смертью ходит, уж повидал. Плохие из них бойцы, в первом же бою гибнут, еще и товарищей своих под ее косу порой подставляют. Вот только с тем танком, когда меня отбивали, — комбат смущенно кашлянул. — Он, пожалуй, опростоволосился. Хотя я, пожалуй, догадываюсь, отчего он к нему сам полез, а не Аникеева послал…

— Отчего же?

— Бойцов он своих всеми силами бережет, — угрюмо буркнул Кузьмин. — Вот только понять не могу, отчего так? Может, после того, как всю группу свою потерял, у него в голове что-то и замкнуло? Контузия, опять же, да не одна.