Очарованные - Нора Робертс

— Ничего, отглажу. Надо переодеться, навестить Моргану и двойняшек.

— Могу подвезти.

— Не надо. Отец заедет, пригонит мою машину. Когда собираетесь отправиться?

— После полудня. Часа через два.

— Отлично. Там и встретимся.

Он перехватил ее на пути к двери, впился в губы жадным поцелуем, от которого замерло сердце.

— Может, что-нибудь там прикупим, привезем сюда и съедим.

— Тоже неплохо, — пробормотала она. — Или просто вызовем разносчика с пиццей, когда проголодаемся.

— Еще лучше. Гораздо лучше.

Около четырех Джесси стояла на пороге дома Лидии, весело помахивая рукой на прощание. Розовый рюкзачок разбух от поразительного разнообразия принадлежностей, необходимых шестилетней девочке, чтобы переночевать у подружки. Самое замечательное в этом событии, по ее мнению, было то, что приглашение распространилось на Дэзи.

— Прикажи, чтобы я себя не винил, — попросил Бун, бросив последний взгляд в зеркало заднего обзора.

— За что?

— За то, что выставил родную дочь на ночь из дома.

— Бун! — Любуясь им, Ана наклонилась, поцеловала в щеку. — Тебе отлично известно, что Джесси не могла дождаться, когда мы уедем, чтобы начать развлекаться с Лидией.

— Да, но… дело не в том, что я ее выставил, а в том, что выставил из низменных побуждений.

При мысли о низменных побуждениях у нее все внутри сжалось в жаркий комок.

— Это вовсе не помешает ей веселиться, тем более что ты ей обещал через пару недель созвать гостей на вечеринку с ночевкой. Если все же чувствуешь себя виноватым, вообрази, как тебе понравится всю ночь пасти ораву пяти-шестилетних девчонок.

Бун искоса взглянул на Ану.

— Я как бы надеюсь на твою помощь… поскольку у тебя тоже есть порочные мотивы.

— Вот как? — Она слушала с колоссальным удовольствием. — Может быть, помогу. — Накрыла его руку ладонью. — Для отца-параноика, терзаемого чувством вины, ты ведешь себя просто отлично.

— Продолжай в том же духе. Мне становится лучше.

— Слишком хвалить тебя вредно.

— По той же самой причине не скажу, сколько парней сворачивали шею, чтобы взглянуть на тебя, когда мы нынче шли по причалу.

— Да? — Ана придержала развевавшиеся на ветру волосы. — Много?

— В зависимости от того, что значит «много». Признаюсь, не понимаю, как ты умудрилась сегодня так удивительно выглядеть после прошлой ночи.

— Возможно, потому, что спала как убитая. — Ана соблазнительно потянулась, с запястья к локтю соскользнул браслет из агатов. — Кто поистине удивительный, так это Моргана. Утром к моему приезду кормила обоих, производя впечатление, будто провела неделю на оздоровительном морском курорте.

— А малыши?

— Ужасно хороши. Здоровые, с яркими глазками. Нэш уже профессионально меняет пеленки. Утверждает, что оба ему улыбаются.

Знакомый с этим чувством Бун вдруг понял, что соскучился по нему.

— Славный парень.

— Нэш совершенно особенный, — добавила Ана.

— Должен признаться, я удивился, услышав, что он женат. Всегда был из тех, кто гуляет сам по себе.

— Любовь все меняет, — пробормотала она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучали тоска и желание. — Тетя Брайна ее называет чистейшим видом магии.

Хорошее определение. Как только она коснется тебя, начинаешь думать, что больше нет ничего невозможного. Ты любила когда-нибудь?

— Однажды. — Анна отвела глаза, рассматривая сверкающие ледогенераторы вдоль берега. — Только магия оказалась недостаточно сильной. Потом я сообразила, что, в конце концов, жизнь не кончена, могу и одна быть абсолютно счастлива. Поэтому купила дом у воды, стала выращивать сад — словом, начала все заново.

— Вроде меня. — Бун погрузился в раздумья. — Быть счастливой в одиночестве означает, что ты ни с кем не можешь быть счастлива?

— Думаю, это означает, что я могу быть счастлива в сложившейся ситуации, пока не найду того, кто не только подарит мне магию, но и поймет, что он мне подарил, — волнуясь, ответила Ана.

Бун свернул на подъездную дорожку, заглушил мотор.

— У нас с тобой кое-что есть, Ана.

— Знаю.

— Никогда не думал, что испытаю столь сильное чувство. Другое, чем прежде, и я еще точно не знаю, что это такое. Не уверен, что хочу узнать.

— Не важно. — Она снова взяла его за руку. — Когда-нибудь тебе просто придется признать, что надо довольствоваться имеющимся в наличии.

— Не надо. — Бун устремил на нее пристальный взгляд. — С тобой не надо.

Ана осторожно набрала в грудь воздуху.

— Бун… Я не совсем такая, как ты думаешь или какой меня хочешь видеть..

— Хочу тебя такую. — Он грубо рванул ее к себе, заглушив испуганный вздох твердыми, ищущими губами.

Ана дрогнула под ударом паники, когда Бун выдернул ее из привязного ремня, повалив к себе на колени. Руки жесткие, рот пышет жаром. Это не тот Бун, который любил ее нежно, терпеливо наполнял сладкой сладостью, шепча обещания. Любовник, с которым она проводила тихие утра и ленивые дни, стал грозным, опасным. Ему нет сил противиться.

Кровь вскипает под грубыми требовательными руками. Ту же дикость она впервые почуяла в залитом лунным светом саду среди пьянящих ароматов срезанных цветов. Терпение и строгий контроль скрывали страсть, требующую немедленного удовлетворения.

Бессознательно сдавшись, она подчинилась ему, готовая на все, что он предпочтет.

Ее тело резко дернулось, когда он протащил ее через зазубренную подножку. Сдавленный крик смолк под жадными губами. В мозгу мелькнула дикая мысль взять ее прямо в машине, пока оба не образумились.

Разорвав блузку, желая ощутить вкус плоти, он впился в ее шею губами. Треск материи заглушил ее стон, пульс сбивчиво колотился под ненасытным ртом. От нее уже шел горячий, сладкий медовый запах.

С богохульным проклятием он распахнул настежь дверцу и, выхватив Ану, наполовину понес, наполовину поволок по лужайке.

— Бун… — Спотыкаясь, пытаясь встать на ноги, она обронила туфлю. — Машина… Ты ключи оставил…

Он схватил ее за волосы, запрокинул голову. Глаза… Боже, какие у него глаза, подумала она, содрогаясь от чего-то, что страшнее страха. Огонь в этих глазах испепелял душу.

— К черту машину. — Он наклонился, приник к ее губам. Голова пошла кругом, стало трудно дышать.

— Знаешь, что ты со мной делаешь? — пробормотал он, хватая ртом воздух. — При каждой встрече. — Потащил ее по лестнице, сминая в объятиях, такую мягкую, безмятежную, с дымкой в глазах.