Очарованные - Нора Робертс

Если она пылала, он тоже. Сила схлестнулась с силой. Она уже не сомневалась, что способна доставить ему точно такое же дикое, буйное, колдовское наслаждение, какое он ей доставляет, тем более сладкое, что его рождает не только страсть, но и любовь.

Надо показать. Сейчас покажем.

Что-то неразборчиво бормоча, она провела руками по сильным плечам, по крепкой груди, перебрала ребра кончиками пальцев, ощупала плоский живот.

Бун затряс головой, пытаясь прочистить мозги. Собирался сам ее здесь соблазнить, а теперь она его соблазняет. Нежные руки на скользкой коже мечут стрелы болезненного желания.

— Постой. — Он перехватил ее запястья, крепко стиснул. При следующем прикосновении можно не выдержать. — Позволь…

— Нет… Я сама. — Она властно прильнула к нему губами и покорила.

Пальцы ласкали, щекотали, пощипывали. Он хрипло дышал ей в ухо. Потом беспомощно затрепетал. В ее душе снова вспыхнуло чувство победы. Страстно захотелось вобрать его в себя целиком.

— Ана… — Последние клочки реальности улетучились. — Я не могу…

— Ты меня хочешь. — Она запрокинула голову, опьяненная властью, в глазах горит вызов. — Тогда возьми. Сейчас.

Ана похожа на новорожденную богиню, вышедшую из моря. Мокрые кольца волос поблескивают на плечах тусклым золотом. Кожа светится под текущей водой. В глазах тайна, темная тайна, которую не разгадает ни один мужчина.

Великолепна. Прекрасна. Принадлежит ему.

— Держись за меня. — Прижав к стенке, он руками приподнял ее бедра. — Держись.

Она обхватила его, не закрывая глаз. Он взял ее стоя, вошел под струями воды. Шепча его имя, она откинула голову, видя в потолке туманное отражение — чудесный клубок тел, в котором невозможно понять, где кончается он и начинается она.

Со стоном, полным непостижимого наслаждения, уронила ему на плечо голову. Потерялась. Пропала. Слава богу.

— Люблю тебя. — Непонятно, то ли слова звучат в голове, то ли срываются с губ. Но она повторяла их снова и снова, пока тело не содрогнулось в конвульсиях.

Полностью излившись в нее, он, охваченный слабостью, стоял у стены, теряя последние силы. Положил ладони ей на плечи, а сердце еще грохотало в ушах.

— Скажи теперь.

Губы изогнулись, но Ана слегка отодвинулась, глядя на него затуманенными глазами.

— Что сказать?

— Я… Может, пора вытираться? Долго уже простояли в воде.

Бун нетерпеливым жестом закрыл оба крана.

— Хочу видеть тебя, когда скажешь, и хотя бы немножко понять, на каком я месте. Так и будем стоять прямо здесь, пока снова не скажешь.

Ана заколебалась. Он даже не подозревает, что заставляет ее сделать очередной шаг на пути, где она либо им завладеет, либо потеряет. Судьба… и выбор. Пора его сделать.

— Я люблю тебя. Иначе меня бы здесь не было.

Взгляд у него совсем темный, очень напряженный. Бун медленно разжал руки, лицо смягчилось.

— Кажется, будто я ждал годы, чтобы это услышать.

Она отвела с его лба мокрые волосы.

— Надо было просто спросить.

Он схватил ее за руки.

Ана задрожала, Бун вывел ее из кабины, крепко завернул в полотенце, обнял, согревая.

— Анастасия… — Душа наполнилась нежностью, он коснулся губами волос, щеки, губ. — Я люблю тебя. Ты принесла мне то, чего я никогда уже не надеялся получить, и до конца жизни не захочу другого.

Она с прерывистым вздохом прижалась лицом к его груди. Это реальность. Ее мгновение. Надо найти способ его удержать.

— Ты — все, о чем я мечтала. Не переставай любить меня, Бун. Не переставай.

— Не смогу. — Он отстранил ее. — Не плачь.

— Я не плачу. — Слезы дрожали в глазах, но не проливались.

«Анастасия не проливает слез, но прольет их из-за вас».

Слова Себастьяна неприятно отозвались в памяти. Бун решительно их отогнал. Смешно.

Он ее ничем не обидит. Полная пара ванная не место для предложения, которое он должен сделать. Но сначала еще кое-что рассказать.

— Сейчас принесу другую рубашку. Надо поговорить.

Ана была слишком счастлива, чтобы обратить внимание на легкий укол беспокойства. Смеялась, пока он нес ее обратно в спальню и натягивал через голову очередную футболку. Мечтательно наливала в бокалы вино, глядя, как он влезает в джинсы.

— Пойдем со мной. — Бун протянул руку, которую она охотно приняла.

— Куда?

— Кое-что покажу. — Он повел ее через темный холл к своему кабинету.

Довольная, Ана прошлась по кругу.

— Здесь ты работаешь.

Широкие окна без занавесок в рамах из резного вишневого дерева. Пара вытертых выцветших ковриков на деревянном полу. В парных световых люках загорается рассвет. Компьютер, море бумаг, полки с книгами — все говорит о работе. Бун добавил очарования интерьеру с помощью иллюстраций в рамках, интригующей коллекции рыцарей и драконов. Крылатая фея, купленная у Морганы, занимает почетное место на высокой резной тумбе.

— Еще цветы нужны, — мгновенно заключила Ана, думая о нарциссах, которые растут в теплице. — Должно быть, каждый день сидишь тут часами. — Она покосилась на пустую пепельницу рядом с компьютером.

Проследив за ее взглядом, Бун нахмурился. Странно — столько дней не курил и совсем забыл про сигареты. Потом надо будет поздравить себя.

— Иногда в окно смотрю, когда ты в саду. Трудно сосредоточиться.

Она рассмеялась, присела на углу письменного стола.

— Занавески повесь.

— Никаких шансов, — улыбнулся он, хотя руки нервно шарили в карманах. — Ана, я должен рассказать тебе об Эллис.

— Бун… — Ана встала, охваченная состраданием. — Я понимаю. Знаю, как это больно. Не надо мне ничего объяснять.

— Мне надо. — Взяв ее за руки, Бун кивнул на рисунок, висевший на стене. Прелестная юная девушка наклонилась к ручью, опустив золотое ведерко в серебристую воду. — Она это нарисовала еще до рождения Джесси. Подарила мне в нашу первую годовщину.

— Прекрасно. У нее большой талант.

— Да. Она была особенная, очень талантливая. — Он отхлебнул вина, бессознательно произнеся тост за утраченную любовь. — Я почти всю жизнь ее знал. Красотку Элис Ридер.

Он должен выговориться, поняла Ана. А она должна слушать.

— Еще в школе влюбились друг в друга?

— Нет, — рассмеялся Бун. — Ничего подобного. Элис была участницей группы поддержки спортивной команды, председателем ученического совета, примерной девочкой, постоянно красовалась на доске почета. Мы принадлежали к разным компаниям, она была на пару лет младше меня. Я переживал неизменный бунтарский период, считал себя крутым парнем, выросшим из школьных стен.