В горе и радости - Тейлор Дженкинс Рейд

— Ну, как все прошло? — поинтересовалась я.

— Мы пошли завтракать в ресторан. Она много обо мне расспрашивала. Я тоже спрашивал о ней, но она все время сворачивала разговор на меня, и у меня просто… просто не было возможности сделать это. Сказать ей. Я ей не сказал.

Он не добавил «прости», но я слышала это в его голосе. В первый раз он меня разочаровал, и я гадала, чувствует ли он это по моему голосу.

— Что ж… знаешь… все так, как есть, — пробормотала я. — Ну хоть какое-то движение есть? Как ты думаешь, когда ты будешь дома? Э-э… Здесь. Как ты думаешь, когда ты будешь здесь?

Я начала все чаще совершать эту ошибку, можно было подумать, что он живет у меня. Но оплачивать одну квартиру и проводить все время в другой — как раз так живут люди, когда им двадцать шесть и когда они влюблены. Жить вместе — это совершенно другое дело, и я заранее открывала карты, продолжая совершать эту ошибку.

— Ты опять так говоришь! — поддразнил меня Бен.

— Ладно, ладно, это была ошибка. Проехали.

— Автострада становится свободнее, поэтому я думаю быть на месте через полчаса. А еще я думаю, что перееду к тебе примерно через четыре месяца. Еще через год мы обручимся. Поженимся через год после помолвки. Я думаю, нам следует пожить немного без детей, согласна? Поэтому, может быть, первый ребенок родится в тридцать. Второй в тридцать три или тридцать четыре. Я согласен и на троих, если у нас будут деньги, чтобы жизнь была комфортной. Поэтому, учитывая твои биологические часы, давай попробуем родить третьего до тридцати восьми или около того. Когда нам будет около пятидесяти пяти, дети уедут из дома в колледж. К шестидесяти пяти наше гнездо опустеет, и мы выйдем на пенсию. Попутешествуем несколько раз вокруг света. То есть шестьдесят — это же новые сорок, ты знаешь? Мы все еще будем активны и полны жизни. К семидесяти вернемся из кругосветного путешествия, и у нас еще будет от десяти до двадцати лет, чтобы провести время с внуками. Ты можешь заняться садом, а я ваянием или чем-то еще. К девяноста годам умрем. Хорошо звучит?

Я рассмеялась.

— Ты не принял в расчет кризис среднего возраста, который обычно наступает в сорок пять, когда ты оставишь меня и детей и начнешь встречаться с молоденькой воспитательницей детского сада с большими сиськами и маленькой задницей.

— Не-а, — парировал Бен. — Этого не произойдет.

— Да неужели? — поддела его я.

— Ни за что. Я нашел свою единственную. Парни, которые так поступают, просто не нашли ту самую девушку.

Он был самоуверенным и высокомерным, думая, что знает все лучше, чем я, думая, что может предвидеть будущее. Но мне нравилось то будущее, которое он нарисовал, и мне нравилось то, как он любит меня.

— Приезжай домой, — сказала я. — Э-э, сюда. Приезжай сюда.

Бен рассмеялся.

— Ты должна прекратить так говорить. Согласно плану, я перееду к тебе еще только через четыре месяца.

ИЮНЬ

Я пролежала в постели все утро, пока не появилась Ана. Она сказала мне, что пора одеваться, потому что мы с ней едем в книжный магазин.

Когда мы вошли в огромный магазин, я последовала за Аной, которая выбирала книги и откладывала их. Казалось, у нее есть цель, но меня это не слишком интересовало. Я оставила ее и направилась к отделу книг для подростков. Там я наткнулась на трех девчонок, смеявшихся и поддразнивавших друг друга по поводу мальчиков и причесок.

Я пробежала пальцами по книгам, выискивая издания, которые теперь стояли на моей собственной книжной полке со страницами, которые переворачивали пальцы Бена. Я искала знакомые названия, потому что приносила такие книги ему с работы. Я никогда правильно не угадывала те, которые он хотел прочитать. Пожалуй, я ни разу не угадала точно. Мне не хватило времени, чтобы узнать, что он любит. Но я бы обязательно это выяснила. Я бы обязательно изучила его пристрастия и поняла, какой он читатель, если бы у меня было достаточно времени.

В конце концов Ана нашла меня. К этому моменту я сидела на полу рядом с секцией книг, начинавшихся на Е-Ж-З. Я встала и посмотрела на книгу, которую она держала в руке.

— Что ты взяла?

— Это для тебя. И я уже за нее заплатила, — сказала Ана. Она протянула мне книгу.

«Год магического мышления» Джоан Дидион.

— Ты что, черт подери, издеваешься надо мной? — спросила я слишком громко для книжного магазина, хотя я понимала, что это не совсем то же самое, что библиотека.

— Нет, — ответила она. Подруга была ошеломлена моей реакцией. Проклятье, я тоже была ошеломлена. — Я просто подумала, что это по-настоящему популярная книга. В ней говорится о людях, которые проходят через то, через что проходишь ты.

— Ты хочешь сказать, что есть миллионы введенных в заблуждение друзей, покупающих книги для своих опечаленных друзей.

Ана промолчала в ответ.

— Другие люди через это прошли, и мне хотелось, чтобы ты знала: если все эти глупые люди смогли это сделать, то ты, Элси Портер, тоже сможешь. Ты такая сильная и умная, Элси. Мне просто хотелось, чтобы у тебя было какое-то руководство… Чтобы ты понимала, что ты сможешь снова научиться жить.

— Элси Росс, — поправила я ее. — Меня зовут Элси Росс.

— Я знаю, — ответила Ана, обороняясь.

— Ты назвала меня Элси Портер.

— Это получилось случайно.

Я уставилась на нее, а потом вернулась к теме разговора:

— Через это нельзя пройти, Ана. Но ты никогда этого не поймешь, потому что ты никогда никого не любила так, как я любила его.

— Я знаю это.

— Никто не смог бы пройти. И наверняка эта проклятая книга ни в чем не может мне помочь.

Моя работа — это книги, информация. Мне нравилось в моей работе то, что слова, напечатанные в книгах, могли помочь людям. Книги побуждают людей расти, показывают людям жизнь, которую они никогда не видели. Они рассказывают людям о них самих. И вот я, скатившись на дно своей собственной жизни, теперь отвергала помощь оттуда, где, как я всегда верила, она существует.

Я вышла из книжного магазина.

Прошла по улицам с треснувшими камнями. По соседним дорогам. По большим перекресткам. Я ждала на светофорах. Я снова и снова нажимала кнопку переключения. Я избегала смотреть людям в глаза. Мне стало жарко. Я сняла толстовку. Мне стало холодно, и я ее снова надела. Я прошла через автомобильные заторы, пробираясь между машинами, и каким-то образом оказалась перед своим домом. Я смотрела на дверь своей квартиры. Не знаю, как долго я шла. Не знаю, как долго я плакала.

Я увидела что-то возле двери и с такого расстояния решила, что это, возможно, свидетельство о браке. Я подбежала к двери и расстроилась, увидев, что это всего лишь «Лос-Анджелес таймс». Я подняла газету, осознавая, что я совершенно не в курсе текущих событий с момента смерти Бена. Первое, что я заметила, была дата. Двадцать восьмое. Это не могло быть правдой. Но и неправдой тоже. Я сильно сомневалась в том, что в газете напечатали неправильное число, а я оказалась единственным гением, который это заметил. Все дни слились в один, перетекая один в другой, словно кровь. Я не ожидала, что уже почти конец месяца. Месячные должны были начаться много дней назад.