Ребята Джо - Луиза Мэй Олкотт

— Я буду следить за Деми, но ничего покуда не скажу. Мегги предпочитает сама ладить со своими детьми, и делает это прекрасно. Но если ее мальчик заразился той эпидемией, которая, по-видимому, свирепствует между нами этим летом, она, пожалуй, не на шутку расстроится. — Миссис Джо подразумевала не корь, а то более серьезное заболевание, которое носит название «любовь». Франц положил начало всей серии, Нат был болен хронически, Том представлял собой острый случай, Деми по всем признакам уже занемог, но хуже всех был Тед, который недавно спокойно ей заявил:

— Ты знаешь, мама, мне кажется, я был бы гораздо счастливее, если бы мог влюбиться, как другие мальчики.

Если бы ее сын потребовал динамит для своей забавы, он не вызвал бы большего удивления с ее стороны и не получил бы менее решительного ответа.

— Видишь, Барри Морган сказал мне, что мне следует остановиться на ком-нибудь из нашей компании, и обещал помочь мне в выборе. Сначала я сделал предложение Джози, но она подняла меня на смех, поэтому я думаю обратиться к Барри. Ты сама говорила, что человек в таких случаях делается серьезнее, а я именно хочу остепениться, — объяснял Тед с таким видом, который во всякое другое время до слез рассмешил бы его мать.

— Боже мой, до чего мы скоро дойдем, когда грудные младенцы и маленькие дети предъявляют такие требования и начинают играть в романы? — воскликнула миссис Джо и, в нескольких словах выяснив вопрос с Тедом, отправила его утешаться крикетом и Окту. Новое приключение Тома, наверно, страшно всех поразит, и хотя одна ласточка и не делает весны, но за одним романом, конечно, последует несколько других, тем более что ее мальчики были уже в том опасном возрасте, когда маленькая искра может вызвать большой пожар. Делать было нечего. Оставалось только направлять и советовать. Но из всех уроков, которые преподавала миссис Джо своим питомцам, урок любви был самым трудным, так как молодежь не удается предохранить от всех разочарований, ошибок и огорчений, которые составляют оборотную сторону этого великого чувства.

«Вероятно, подобное положение вещей неизбежно. Постараюсь не слишком мучиться им, а буду надеяться, что для моих мальчиков найдется несколько хороших и разумных девушек в жены. Какое счастье, что не все двенадцать находятся на моей ответственности. Я окончательно потеряла бы голову, ибо я предвижу худшие осложнения, чем лодки, велосипеды, ослы Доры и Тома», — рассуждала миссис Джо, принимаясь за свою заброшенную корректуру.

Том был совершенно удовлетворен тем впечатлением, которое произвела его помолвка в Пломфильде. Все были настолько поражены вероломством преданного рыцаря, что даже забыли дразнить его. Самые комичные инциденты благоразумно замалчивались теми немногими, которые были посвящены в тайну, и Том мог беспрепятственно разыгрывать из себя героя, спасшего девицу от смерти и заслужившего ее любовь и признательность своим самоотвержением. Дора также не проговорилась, когда она приехала засвидетельствовать свое почтение маме Баэр и знакомиться со всей семьей. Она сразу всем очень понравилась. Это была действительно милая девушка, счастливая и веселая, сиявшая любовью к своему Тому, который, в свою очередь, также заметно переменился. Веселость его и порывистость остались прежними, но он старался заслужить доверие и любовь Доры, и хорошие качества его души всплывали на поверхность. Его попытки сохранять достоинство взрослого и почти женатого человека были очень смешны. В нем больше не было и следа прежнего раболепного преклонения перед Нэн, так как его маленькая невеста молилась на него и не допускала мысли о каких-нибудь недостатках в своем женихе. Это новое положение вещей очень нравилось обоим, и Том чувствовал себя прекрасно в атмосфере любви и доверия. Он очень любил Дору, но не желал снова очутиться под башмаком, а наслаждался своей свободой, совершенно не сознавая, что великий всемирный тиран — любовь — уже овладел им на всю жизнь. К большой радости своего отца, Том бросил медицину и вошел к нему в торговое дело. Против раннего брака также не имелось возражений, так как избранницею была дочь богатого мистера Уэста. Блаженство Тома несколько нарушалось спокойствием Нэн, которая, очевидно, чувствовала некоторое облегчение от его измены. Он не хотел причинять ей страданий, но желал бы видеть хоть маленькое огорчение с ее стороны после потери такого поклонника. Легкая грусть, слово упрека или завистливый взгляд на него и Дору вполне вознаградили бы его за целые годы рабства и любви. Но Нэн разыгрывала из себя старшую, и то покровительственное отношение, которое она проявляла к его предполагавшемуся браку, сильно задевало его самолюбие. Осенью Том окончательно покинул Пломфильд, так как его невеста была в городе, а он был очень занят в деле с отцом, которому он оказался дельным помощником. Мы оставим его здесь и вернемся к более серьезным приключениям его товарищей, хотя справедливость требует заметить, что комичная помолвка Тома составила его счастье на всю жизнь и сделала из него человека.

— Мама, можно мне с тобой поговорить? — спросил Деми однажды вечером, когда они вдвоем с матерью сидели у затопленного камина, в то время как Дейзи наверху писала письма, а Джози училась в соседней комнате.

— Конечно, милый. Надеюсь, что ты пришел ко мне с хорошими вестями. — И миссис Мегги подняла голову от шитья с выражением удовольствия и тревоги на добром лице. Она очень любила беседы с сыном и всегда была уверена, что он говорит дело.

— Я думаю, что мое сообщение будет тебе приятно, — отвечал Деми с улыбкой, отстраняя газету и усаживаясь рядом с матерью на узеньком диванчике.

— Говори же скорее!

— Ты ведь не любишь репортерского дела и будешь довольна узнать, что я отказался от него.

— Конечно, это слишком неопределенное и непрочное занятие, без каких бы то ни было видов на будущее. Я бы хотела, чтобы ты пристроился в каком-нибудь солидном деле и зарабатывал впоследствии деньги. К сожалению, никакая профессия тебе не улыбается, а потому остается рассчитывать только на хорошее место.

— Например, в правлении железной дороги?

— Нет, там уж чересчур хлопотливо и шумно, и вечно приходится сталкиваться с грубыми, необразованными людьми. Надеюсь, что ты не остановился на этом занятии?

— Я бы мог получить его, но что ты скажешь о месте бухгалтера в оптовом кожевенном складе?

— О нет, ты наживешь себе горб, сидя вечно за конторкой, а потом, начиная бухгалтером, им же и умрешь, потому что дальнейшего хода нет.

— Как ты отнесешься к коммивояжерству?

— Вполне отрицательно. Все эти крушения на железных дорогах, путешествия во всякую погоду и дурное питание в буфетах наверное сведут тебя в могилу или сделают из тебя калеку.

— Я бы мог быть личным секретарем у одного писателя, но жалованье там очень ничтожное и во всякое время может прекратиться.

— Это больше в моем духе. Я ничего не имею против всякого честного труда, но нежелательно, чтобы мой сын из-за жалких центов проводил свои лучшие годы в какой-нибудь темной конторе или таскался бы по железным дорогам. Я хотела бы для тебя такого дела, которое развивало бы твои способности и вкусы и в котором ты со временем мог бы сделаться участником. Таким образом, годы учения не пропали бы даром, а сделали бы тебя способным занять почетное место среди дельных и уважаемых людей. Мы все это обсудили с твоим отцом, когда ты был еще маленьким, и, будь он в живых, он объяснил бы тебе мою мысль и помог бы устроиться.