Битва дипломатов, или Вена, 1814 - Дэвид Кинг

Наполеон, заброшенный на остров в семи милях от берега Северной Италии, пытался приспособиться к новой роли императора Эльбы. Уже на второй день он понял, что «жилье» в городской ратуше ему не подходит. Голоса и звуки гитар на центральной площади доносились в окно до глубокой ночи. Горожане маленького Портоферрайо производили слишком много шума.

Гам дополнялся смрадом, исходившим от отбросов, которые жители по давней скверной привычке просто выбрасывали на улицу. Подобный обычай в те времена существовал во многих городах, но на Эльбе, в отличие от других мест, дожди случались нечасто, и отходы скапливались и гнили в сточных канавах. Зловоние было невыносимым, и уже в мае остро встал вопрос поиска нового пристанища.

На острове, естественно, не имелось ничего похожего на Тюильри, Фонтенбло, Версаль или Сен-Клу, к которым привык Наполеон. Отвергнув несколько сомнительных вариантов в столице, Бонапарт решил поселиться за городом.

Это был скромный одноэтажный дом из восьми комнат, четыре из которых добавились пятьдесят лет назад во время реконструкции. Здание называлось «Каса иль мулини», то есть «Дом у мельниц», поскольку здесь еще в 1808 году махали крыльями две ветряные мельницы. Дому исполнилось девяносто лет. Вначале он принадлежал садовнику Медичи. Фасад у него был ярко-розовый, а окна украшали изумрудно-зеленые ставни.

Но Наполеону больше всего нравилось расположение дома. С крутого обрыва высотой около ста футов он мог, сидя в прохладе сада, любоваться синим горизонтом и наблюдать за идущими в порт кораблями. Отсюда хорошо были видны залив, форт, рифы, и ни одно судно не могло скрыться от зоркого ока подзорной трубы.

Наполеон интересовался морской далью не из праздного любопытства. Он беспокоился о своей личной безопасности, для чего имелись веские причины. За двадцать лет непосильных поборов, насильственной конскрипции, обязательных реформ и неприкрытого грабежа он нажил множество врагов как во Франции, так и по всей оккупированной Европе. Роялисты, радикалы, патриоты разных мастей, даже монахи с кинжалами в плащах — немало людей затаили злобу и жаждали мести. Угроза исходила не только от добровольных и наемных убийц, но и от пиратов, хозяйничавших в Средиземном море. Им ничего не стоило захватить императора и потребовать выкуп сокровищами, которые якобы хранятся на острове. Иными словами, Наполеона повсюду поджидала опасность.

Бонапарт расставил стражников наблюдать за кораблями и приступил к совершенствованию оборонительной системы острова. Ему предстояло заново отстроить разрушенные сторожевые башни, укрепить стены, защищавшие гавань, усилить огневые позиции на крепостных валах. Порт, куда может войти достаточно крупный корабль, должен располагать надежной обороной.

Наполеон обрадовался, когда к нему в начале лета прибыли его императорские гвардейцы. Поначалу было решено послать на Эльбу четыреста человек, но вскоре его войско увеличилось до тысячи штыков. Солдаты были из его прославленной Великой армии. Теперь они составили ядро наполеоновской армии на Эльбе. Правда, многим из них пришлось переменить специализацию согласно обстоятельствам. Польские уланы, лишенные возможности идти в лихие кавалерийские атаки, осваивали пушечное дело.

Наполеон окружил себя преданными людьми. Антуана Друо, сына пекаря, возведенного в ранг генерала, он назначил министром обороны и губернатором Эльбы. Прозванный «мудрецом» Великой армии, Друо по-прежнему увлекался науками. Он изучал итальянский язык, каждый день штудировал Библию и играл с Наполеоном в шахматы.

В меньшей мере довольствовался своей судьбой генерал Пьер Жак Камбронн, командир гвардейцев. «Безумно отважный, весь в шрамах, как в татуировке», но малообразованный Камбронн был истинным воином и скучал по настоящему делу. Томился от скуки и генерал граф Анри Бертран. Он стал великим камергером наполеоновского двора на Эльбе и должен был следить за тем, чтобы островной этикет соблюдался так же, как в имперской Франции. На Эльбе его карьера зашла в тупик, и супруга Фанни считала, что они совершили большую ошибку.

Флотилия Наполеона состояла из 16-пушечного брига «Непостоянный» (он же был и флагманским кораблем), трехмачтовой «Этуаль» и 26-тонной «Каролины». Наполеон создал и свою полицию. Ее возглавил компатриот-корсиканец Погги ди Талаво, ему вменялось в обязанность контролировать выезд и въезд на Эльбу. На поездки выдавались пропуска, и все прибывавшие на остров проходили регистрацию в форте Стар у гавани. Полицейские регулярно объезжали на фелюках все дальние пляжи, подозрительные и незнакомые личности допрашивались. Эльба, маленький и уединенный островок, превращался в крепость.

Но Наполеону крайне недоставало двух человек: жены Марии Луизы и трехлетнего сына, экс-короля Рима. Она обещала приехать на Эльбу, и он ждал их приезда каждый день. Наполеон подготовил для жены и сына отдельное крыло в доме, перекрасив и заново обставив комнаты. На острове Бонапарт создал маленькое царство, в котором обеспечил себя всем необходимым, сообщал он супруге. «Только нет тебя, моя дорогая Луиза, — писал он жене, — тебя и сына».

Мария Луиза, возвратившись в Вену, старалась избегать публичных увеселений. «Праздники каждый день. Так мне говорят», — писала она Наполеону. Мария Луиза узнавала о них от знакомых, поскольку сама не проявляла к ним интереса.

В самом деле, все эти пирушки, устраиваемые ниспровергателями мужа, наверное, казались ей отвратительными. Портили настроение и двусмысленность положения, в котором она оказалась, и проволочки с передачей обещанного герцогства. Ей сообщали, что за владения идет настоящая война и кое-кто из подписантов может отказаться от своих слов. «Что ни день, то новая история, — писал ее секретарь барон Клод Франсуа Меневаль. — Сегодня Парму отдают ей, назавтра — кому-нибудь еще». Душевное состояние Марии Луизы было неспокойным, ее все чаще посещали смутные тревоги, и она тянулась к отцу.

Чтобы забыться, Мария Луиза придумывала себе самые разные занятия: брала уроки рисования, учила итальянский язык, прогуливалась в саду или уезжала верхом на лошади в парк. Она любила музицировать, и с некоторых пор у пианино в ее салоне стал часто появляться бравый и смазливый весельчак генерал граф Адам Альберт фон Найпперг. У него был прекрасный тенор, правый глаз закрывала черная шелковая повязка — последствие удара саблей в сражении, он пользовался репутацией дамского угодника. Найпперга пристроил в салон к Марии Луизе сам император Франц. Он должен был отвратить ее от Эльбы, и ему было дозволено добиваться этого «любыми средствами и способами». И надо сказать, генерал с успехом выполнил поручение.

По всем признакам, Мария Луиза и Найпперг стали любовниками по дороге из бальнеологического курорта в Вену. Их роман завязался в конце августа или скорее всего в конце сентября на постоялом дворе «Цур голденнер зонне» в Кюсснахте под городом Люцерн в Швейцарии. Любовная связь, конечно, держалась в строжайшем секрете, хотя и не ускользнула от ее секретаря барона Меневаля, наблюдательного и преданного бонапартиста. Он признавался: «Я не могу более тешить себя мыслью о том, что она такая же чистая и незапятнанная, какой я ее представлял».