Битва дипломатов, или Вена, 1814 - Дэвид Кинг

На галереях поместилось порядка тысячи с небольшим человек. Одна секция была зарезервирована для знати Австрийской империи, другая — для иностранных гостей. Даже Вильгельм Гумбольдт оставил бумаги и удостоил карусель своим вниманием. Талейран, увидев его, не удержался и спросил: «Неужели ваше высочество забросили цифирь ради этого спектакля?»

Зрелище впечатляло и без рыцарей — непрекращающееся движение золота и бриллиантов на платьях и мундирах. Многие дамы, может быть, впервые извлекли из шкатулок свои драгоценности, к которым не прикасались со времен Французской революции. Золотых дел мастер, оказавшийся на турнире, занимался только тем, что оценивал увиденные им сокровища. По мнению одного банкира, платье княгини Эстергази стоило не менее шести миллионов франков. «Я уверена, что в Вене сияли все жемчуга и бриллианты Венгрии, Богемии и Австрии», — восхищалась Доротея. В толпе выделялись алая шапочка посланника папы кардинала Консальви, тюрбан представителя турецкого султана Маврожени и орден Подвязки, который Эмили, жена лорда Каслри, вдела в волосы вместо тиары.

В восемь часов герольды возвестили о прибытии «дам сердца». Среди них Ла Гард-Шамбона заметил семнадцатилетнюю дочь Меттерниха Марию, герцогиню де Саган, ее сестру Доротею, Софию Зичи и княгиню Полину Эстергази. На каждой было роскошное бархатное платье, «украшенное кружевами и драгоценными камнями». Бриллианты, изумруды, рубины, сапфиры переливались всеми цветами радуги в сиянии, исходившем от люстр. «Бог мой! — воскликнул кто-то из пруссаков. — Три кампании можно выиграть на эти деньги!»

Дамы в газовых вуалях, прошествовав по арене, заняли свои места, и герольды затрубили вновь: появились австрийский император с императрицей, а за ними — шлейф других венценосцев. Все встали. «Дамы сердца» сняли вуали, и зал взорвался аплодисментами.

Однако в блистательной аудитории отсутствовало несколько значимых фигур. Несмотря на слухи о том, что Мария Луиза непременно прибудет на турнир, супруга Наполеона предпочла не появляться на публике. Не приехал и Меттерних. Он не мог бы спокойно смотреть на герцогиню де Саган, «даму сердца», в ярко-зеленом бархатном платье и в такой же ярко-зеленой, украшенной самоцветами, шляпке. Он, наверное, знал о том, что ее рыцарем на турнире будет не кто иной, как князь Альфред фон Виндишгрёц.

Все обратили внимание на отсутствие русского царя. По официальной версии, он заболел. Однако кто-то пустил слух, будто Александр решил бойкотировать мероприятие, организованное австрийцами. Другие посчитали его демарш признаком обострения разногласий между союзниками и грядущего фиаско конгресса.

Подобные домыслы неудивительны в той напряженной ситуации, которая сложилась вокруг мирной конференции. Однако царь действительно занемог. За несколько дней до турнира Александр танцевал на балу в популярном Мельгрубе на Нейер-Маркт и внезапно упал. Падение его было настолько неожиданным и необъяснимым, что нашлись люди, предположившие, будто царя отравили (одного повара даже выгнали из дворца Хофбург). А инцидент объяснялся, видимо, усталостью, недосыпанием и стрессами. Царь, по свидетельству очевидцев, танцевал на балах тридцать вечеров кряду. В день турнира Александр не поднимался с постели.

На верхней площадке Испанской школы верховой езды оркестр заиграл марш, и на арену выехали двадцать четыре рыцаря на вороных венгерских скакунах, нервно перебиравших копытами по матам, покрывавшим пол арены на случай, если кого-то из молодцов выбьют из седла.

Избрание рыцарем, по определению Ла Гард-Шамбона, означало аттестацию в грациозности и элегантности. Им мог стать только представитель древнего дворянского рода. К участию в турнире были допущены, например, князь Винсент Эстергази, князь Антон Радзивилл и любовник герцогини де Саган Альфред фон Виндишгрёц. В рыцари записался и князь Леопольд Саксен-Кобург-Заальфельдский, будущий король Бельгии.

Конечно, карусель была имитацией рыцарства — и даже не времен Высокого Средневековья, а, скорее, начала XVI столетия. Поэтому Эстергази, Радзивилл, Виндишгрёц и их компаньоны облачались в короткие штаны, чулки и камзолы с пуфами, а не в душные, тяжелые пластинчатые доспехи. Вместо громоздких шлемов на их головах красовались широкополые шляпы с плюмажами и бриллиантовыми застежками.

Рыцари в сопровождении оруженосцев и пажей, с развернутыми знаменами прошествовали по арене, останавливаясь перед каждым монархом. Поднимаясь в стременах и склоняя головы, они отдали им почести, а затем опустили копья перед императрицами и королевами. Уважив таким же образом «дам сердца», рыцари приготовились к турниру.

Первое испытание, pas de lance, заключалось в том, что всадники на скаку и с копьем наперевес должны были поразить кольца, свисающие на ленте. Затем рыцари бросали дротики в муляжи голов сарацин и кривыми саблями разрубали яблоки, раскачивающиеся в воздухе.

После этого началось главное действо карусели Средневековья — потешные рыцарские поединки. Они даже отдаленно не походили на настоящие рыцарские схватки, когда бойцы действительно могли погибнуть на ристалище, и гибли, как это случилось в 1240 году, когда за один турнир лишились жизни восемьдесят рыцарей.

Задача рыцаря Венского конгресса состояла в том, чтобы, пустив коня в галоп, выбить противника из седла, но сделать это, как требовали судьи, с максимальной любезностью. Все поединки завершились благополучно. Произошел лишь один инцидент — в бессознательном состоянии с арены унесли князя Лихтенштейна.

После того как рыцари продемонстрировали «под музыку что-то вроде танцев», сюзерены, «дамы сердца» и их заступники покинули школу верховой езды и отправились во дворец на банкет. Для коронованных особ был накрыт отдельный стол, сервированный только позолоченными предметами — от вилок до фруктовых корзинок. Вокруг банкетных столов кувыркались акробаты, показывали свои фокусы шуты и жонглеры, распевали серенады менестрели с арфами в руках. Празднество завершилось грандиозным балом, на котором танцевали более трех тысяч человек.

Устраивая турнир, фестивальный комитет хотел «увековечить блистательный конгресс незабываемым событием», и, похоже, сделать это ему удалось. Организаторы даже собирались повторить его для «занемогшего» царя. История в этом не совсем уверена, но, говорят, сюзерены остались довольны. По инициативе комитета для тучного короля Вюртемберга даже было оборудовано специальное место «пять футов высотой и шесть футов шириной». Многие авторы дневников утверждают, что для его внушительного живота в обеденном столе пришлось вырубить что-то вроде «полумесяца».

Как бы то ни было, скользя и кружась на балах, охотясь или услаждая себя зрелищами вроде карусели, короли, князья, герцоги и дипломаты на какое-то время забывали о своих проблемах.

Миротворцы предавались развлечениям, а проблемы оставались нерешенными, и осведомители барона Хагера докладывали о нарастающем недовольстве за стенами дворцов, бальных и банкетных залов. «Умники» и «лоботрясы», собиравшиеся на Грабен, открыто поносили конгресс за праздность. Почему делегаты не занимаются проблемами мира с такой же энергией, с какой они устраивают балы и банкеты? Почему бы дипломатам не договориться обо всем, пока император Франц столь великодушен и накрывает пятьдесят банкетных столов чуть ли не каждый вечер?