Смерть в прямом эфире - Марина Серова

Тетушка поставила передо мной тарелку с куском пирога и налила горячего чаю. Я молча пододвинула тарелку к себе, взяла пирог и откусила кусочек. Анна Ивановна следила за моими действиями, периодически бросая на меня быстрые взгляды. «Изучает», – подумала я и отхлебнула чаю.

– Милочка, ты сегодня смотрела передачу «Очевидец»? – Анна Ивановна возобновила прерванный разговор, а я, услышав название передачи, насторожилась.

– Нет, дорогая, мне было не до этого, – тетя Мила виновато улыбнулась. – Пирог стоял в духовке, вот и пропустила. А что?

– Это просто безобразие, – сказала гостья. – Они заменили ведущего на какого-то молодого парня, и тот целых полчаса нес околесицу о грядущих выборах мэра. Я еле досмотрела до конца, – Анна Ивановна потянулась к тарелке с недоеденным куском пирога.

– А что он говорил? – я не удержалась от вопроса.

– Говорил, что рекламная кампания Рогозина потерпела фиаско, и теперь судьба этого кандидата зависит только от голосования, – Анна Ивановна закокетничала, польщенная моим вниманием.

– Рано они празднуют, – заметила я, уплетая пирог.

– Кто – «они»? – бывшая сотрудница тети Милы оказалась любопытнее, чем я предполагала.

– Те, кто сменил ведущего, – неопределенно ответила я и отхлебнула еще чаю.

– Женя, мне кажется, что о выборах вы знаете больше нашего. Поделитесь с нами, будьте так любезны, – в голосе Анны Ивановны появились нотки обиды.

– Что вы, Анна Ивановна. Я знаю ровно столько, сколько знаете вы, и не более того, – поспешила я исправить оплошность. – Я просто предполагаю.

– Ваши предположения неверны, – сказала Анна Ивановна тоном, не терпящим возражений. – Правильно я говорю, Милочка?

– Тебе виднее, – скромно ответила тетушка и посмотрела на меня с хитрым прищуром. – Женя, ты уже поужинала? – спросила она меня.

– Да, тетушка, спасибо, – я отправила в рот последний кусочек и залпом допила чай.

– Тогда иди к себе в комнату, нам с Анной Ивановной нужно немного посекретничать.

Я молча встала из-за стола и направилась к себе в комнату. Непонятно, что им от меня скрывать? Я и так могу сказать, что у них за секреты. Первый секрет – обсуждение телесериалов, второй – кудахтанье о грядущих выборах, ну а третий и самый главный – как выдать меня замуж. Но надо сказать спасибо этой Анне Ивановне, что она рассказала об «Очевидце». Интересно, моя Анна знает, что передача вышла без участия Андрея и ведущий взял на себя смелость сообщить жителям Тарасова о том, что рекламная кампания Рогозина терпит фиаско?

Я достала телефон и набрала номер своей подопечной.

– Алло! Женя, я слушаю, – Анна уже запомнила номер моего телефона.

– Ты видела «Очевидец»?

– Да, Женя, это потрясающе, – сказала она скорбным тоном.

– Кто вел передачу? – Меня это волновало больше всего.

– Олег Ребров.

– Тот самый?

– Да.

– Что будем делать? – это был вопрос, который волновал меня с того самого момента, как я согласилась охранять Анну.

– Сейчас – ничего, – ответила моя подопечная, – завтра поищем флешку в машине.

– А если не найдем, что тогда? – Я не очень надеялась, что материал окажется в бардачке. Слишком уж очевидное место. Если бы там лежало что-то, что относится к работе Андрея, Анна давно бы забрала носитель домой.

– Будем сидеть и думать. Ладно, Женя, давай сегодня ляжем спать пораньше, а то завтра у нас трудный день, – попросила меня Анна и положила трубку.

Похоже, разговор о новом ведущем «Очевидца» и поисках пропавшей флешки был ей неприятен. Ладно, дождемся завтрашнего дня. Передача с Олегом вместо Андрея уже вышла в эфир, видеоматериал, которого с нетерпением ждет Гоша Веселов, не найден, а под окнами Анны Горенок день и ночь дежурят бандиты.

В общем, с тех пор, как ты, Женя Охотникова, взялась охранять жену известного журналиста, ничего не изменилось. Даже наоборот, стало еще хуже. Анну отстранили от работы, ее офис разгромили, а поиски заказчика этих безобразий не дали ничего. Точнее, немного дали, но это, скорее, не результаты, а так, информация к размышлению.

Вот и размышляй себе на здоровье. У тебя вся ночь впереди. Я со вздохом вынула из пачки влажную салфетку и сняла макияж. Больше шифроваться не от кого. Я в своей комнате и могу оставаться сама собой. А в том, что мое расследование застопорилось, я не виновата. Просто телевидение – это особый мир со своими законами, постичь которые с ходу не получится ни у одного человека.

Сегодня утром была обычная тренировка. Слякоть в скверике подсохла, и нос у меня больше не болел. Правда, под глазами еще оставались желтые пятна, но скоро я избавлюсь и от них. А пока будем пользоваться косметикой, как делают это другие женщины. В конце концов, мой род занятий не запрещает мне хорошо выглядеть.

После душа я села перед зеркалом и вплотную занялась лицом. Через двадцать минут я выглядела как девушка с рекламы колы. Пора было завтракать и отправляться к Анне. Вчера мы собрались с ней съездить в гараж, куда я несколько дней назад поставила ее «Форд Чероки». Надеюсь, этот вояж не прибавит огорчений жене известного журналиста.

– Тетя Мила, что у нас на завтрак?

– Манная каша и бутерброд с сыром, – ответила тетушка, заглянув в мою комнату.

Я поморщилась.

– Я не хочу манной каши, – твердо ответила я.

– А чего ты хочешь?

Я задумалась.

– Вот видишь, ты сама не знаешь, чего хочешь, а манная каша дает энергию. Ты тратишь очень много калорий, и вообще, перестань капризничать. Манная каша – самый лучший завтрак. В Англии ее называют пудингом, – моя просвещенная тетушка решила блеснуть эрудицией.

– Но англичане готовят ее с шоколадом, – возразила я, – а ты, как всегда, просто сварила ее на молоке.

– Если хочешь, добавь в тарелку шоколадную крошку, – посоветовала тетя Мила и ушла на кухню.

Я со вздохом отложила зеркало и поплелась за ней есть полезную кашу.

Во время завтрака мне пришла в голову одна мысль: с тех пор, как я пометила номер Алена как запрещенный, он ни разу мне не звонил. Я давно отключила эту опцию, но звонков все равно не было. Я обидела человека, хотя хотела этого меньше всего. Конечно, одновременно заниматься расследованием, охранять клиента и крутить роман немыслимо. Нужно ограничиться хотя бы двумя из этих дел. Но Алену нужно обязательно позвонить.

Я быстро съела кашу и выпила кофе, отказавшись от бутерброда, к великому удивлению тетушки.

– Где это видано, чтобы ты не ела сыр? – проворчала она, убирая со стола.

Я не стала отвечать и закрылась в своей комнате. Потом взяла в руки телефон – и опять положила его на стол. В уголке экрана светились цифры, показывающие время. В семь тридцать Ален, скорее всего, еще спит, и тревожить его звонком не стоит. Он подумает, что у меня что-то случилось, хотя это не так. Впрочем, как сказать. Может, и случилось.