Неожиданный роман - Даниэла Стил

Он не отвечал. Лиз почувствовала, как отчаяние овладеваетею, но она постаралась взять себя в руки. Она не могла, не имела правапроигрывать. Только не в этот раз!

— Очнись, Питер! — снова позвала она. — Нупожалуйста! Я люблю тебя, милый, проснись!

Она повторяла это заклинание снова и снова, не замечая, чтослезы градом катятся из ее глаз.

— Услышь меня, Питер! Ответь! Где бы ты ни был, ответьсвоей маме. Не уходи, не оставляй меня, Питер!.. — звала Лиз, но Питер неотвечал.

Так прошло полтора часа. В четыре пополудни в палату сновазаглянул Дик Вебстер. Он знал, что никаких изменений нет, но решил дать Питерувремя самостоятельно прийти в сознание, чтобы потом точнее оценить егосостояние.

Питер пока так ни разу и не пошевелился, но его руки сталиощутимо теплее, а цвет лица улучшился. Что касалось Лиз, то она выглядела дажехуже, чем вначале, когда она в панике ворвалась в клинику и увидела сына накаталке. Она выглядела просто ужасно, и Дик немного смягчился. Он даже спросил,не хочет ли Лиз позвонить отцу мальчика, но она только покачала головой, ничегоне объясняя.

— Нет.

— Но отчего же? По-моему, это было бы разумно, —осторожно сказал Дик. Он собирался настаивать, но в глазах Лиз было что-тотакое, что заставило его передумать. Быть может, недавний развод, подумал он,или что-то в этом роде…

— Как угодно. — Он пожал плечами.

— Его отец погиб восемь месяцев назад, —неожиданно сказала Лиз. — Мне некому звонить.

Она уже позвонила домой и сказала детям и Кэрол, что Питержив, но без сознания, и что она не будет звонить снова до тех пор, пока сын непридет в себя. Пока Лиз разговаривала с детьми, голос ее звучал спокойно, невыдавал, что она чувствовала в действительности.

Зачем давать волю чувствам и пугать семью. Но про себя Лизне переставая молилась, чтобы бог спас ее сына и не дал ему соединиться с отцомна небесах. Она очень надеялась, что бог позволит доктору Вебстеру этомупомешать.

— Прошу прощения, мне очень жаль, — пробормоталДик и снова исчез, а Лиз опять стала смотреть на неподвижное лицо сына. Она такпристально вглядывалась в его застывшие черты, что у нее заслезились глаза.Прошло еще немного времени, и Питер, и приборы на столе, и вся комната началимедленно вращаться, но Лиз скорее бы умерла, чем призналась в этом даже самойсебе. Она просто не могла позволить себе упасть в обморок. Только не сейчас,когда она могла потерять сына! Лиз уже решила, что не даст ему умереть, но дляэтого ей нужно было сначала преодолеть собственный страх, растерянность ималодушие.

Ей необходимо было собраться, и она опустила голову иприкрыла глаза, не выпуская руки сына. Постепенно тошнотворное головокружениепрекратилось. Она рискнула открыть глаза и, не поднимая головы, сновазаговорила с Питером.

И сын как будто услышал ее. Он слегка пошевелился ипопытался повернуть голову, на ему мешал шейный гипсовый корсет, который нанего надели перед тем, как поместить в палату. Глаза Питер так и не открыл.

Лиз заговорила громче. Она просила, требовала, чтобы онпосмотрел на нее, ответил или по крайней мере моргнул в знак того, что онслышит и понимает, что ему говорят. Долгое время Питер никак не реагировал.

Потом Лиз услышала стон, но он был таким тихим, что понять,пытался ли он что-то сказать, или это вырвалось у него непроизвольно, былосовершенно невозможно.

Услышав этот звук, из коридора прибежала сиделка.

Она проверила показания приборов, посветила Питеру в глазаспециальным фонариком и поспешно выбежала вон, чтобы позвать доктора. Лиз незнала, добрый это знак или нет. Когда в палату вошел Дик Вебстер, Питер сновазастонал, и его веки слегка затрепетали и приоткрылись на долю секунды.

Лиз вскочила и смотрела на сына со страхом и надеждой.

— М-а-а-а-ам… — снова простонал Питер, и на этот разЛиз поняла, что он хотел сказать. Понял это и доктор. Питер звал маму, нокаждый звук давался ему с невероятным трудом. Лиз, склонившись над ним, сновазаплакала — на этот раз от чувства облегчения и вновь проснувшейся надежды.Когда же она посмотрела на Дика, то увидела, что врач улыбается.

— Он возвращается, — сказал Дик Вебстер. —Продолжайте разговаривать с ним — так ему будет легче оставаться в сознании. Ая тем временем проведу несколько тестов.

Питер опять закрыл глаза, но Лиз заговорила с ним оченьнежно и убедительно, и он снова посмотрел в потолок и застонал — еще громче имучительнее. Одновременно он несильно сжал руку матери. Лиз убедилась, чтоПитер действительно постепенно приходит в себя.

— Ооооо!.. — простонал он, и лоб его пересеклаглубокая морщина. — О-о-о-о-о…

Лиз повернулась к врачу.

— Ему больно? — спросила она, и Дик Вебстеркивнул.

— Больно, и еще как! Готов поспорить, сейчас у негопросто голова раскалывается! — С этими словами он влил флакон какого-толекарства в одну из капельниц, а вошедшая медсестра взяла у Питера кровь дляанализа.

Потом в палату зашел еще один врач — нейрохирург, — иДик Вебстер сказал ему:

— Парень приходит в себя.

При этом он выглядел очень довольным, и Лиз почувствовала,как у нее немного отлегло от сердца. Она спросила, что думают врачи, ивыяснила, что состояние больного вполне удовлетворительное и на данный моментострой необходимости в операции нет.

— Будем ждать, — сказал в заключение ДикВебстер. — Посмотрим, как дело пойдет дальше. Если повезет, можно будетвообще обойтись без вмешательства.

Лиз провела с Питером уже без малого четыре часа.

Все это время она не отходила от него ни на минуту.

Дик предложил ей немного посидеть с Питером, пока она сходити выпьет чашечку кофе, но Лиз только покачала головой. Она твердо решила, чтоникуда не пойдет до тех пор, пока Питеру не перестанет грозить опасность. Онабудет ждать, пока врачи не скажут что-то более определенное, чем «подождем» и«посмотрим».

Ни усталости, ни голода Лиз не испытывала, хотя не ела ссамого утра, да она, наверное, все равно бы не смогла проглотить ни кусочка.

Прошел еще почти целый час, прежде чем Питер издал еще одинзвук.

— Ма-ама!.. — совершенно отчетливо произнес он идобавил:

— Бо-ольно…

Его голос был хриплым и совсем негромким, но Лиз слышала егосовершенно ясно. Кроме того, Питер слегка приподнял руку и пожал ее пальцы. Силу него было не больше, чем у котенка, и все же это было сознательное, а нерефлекторное движение. Очевидно, он очень страдал от боли, но врачи не хотелидавать ему успокоительное, боясь, как бы он снова не впал в коматозноесостояние.

— Домой… Хочу домой… — проговорил он еще черезнекоторое время, и на этот раз его услышала не только Лиз, но и Дик Вебстер.