Украинский рубеж. История и геополитика - Наталия Алексеевна Нарочницкая

и слишком напоминают конфигурации многовекового «Дранг нах Остен», теснившего славян от Балтийского и Черного морей. Подлинное единство состоит в признании вселенской равноценности наших опытов. И наше будущее, на мой взгляд, в конструктивном соединении исторического наследия и творчества всех этнических, конфессиональных, культурных составляющих Европы: германской, романской, славянской, Европы латинской и Европы православной.

Пусть в этих либертаристских европейских институциях, охваченных почти троцкистской идеей униформного мира, смотрят на нас, консерваторов, с вольтерьянской гримасой. Но над Европой нависла страшная угроза завоевания ее варварами. Европа так уязвима не только потому, что сильно увеличилось количество пришельцев, а потому, что они не просто пришельцы, они — представители другой цивилизации. Но там попробуй это скажи. Там же говорят: «Дай всем кусок хлеба и одинаковые права, и все сольются в едином экстазе, не будет разницы». То же самое мы слышали о коммунистическом будущем всего мира в хрущевские времена, однако этого не наступило. А сами европейцы совершенно остыли к вере и к своим корням, а законы, демократические нормы позволяют как исповедовать веру, так и не исповедовать никакой веры. Так коренные европейцы к вере остыли, а исповедуют свою веру только пришельцы, пользуясь этими законами. Поэтому главная уязвимость Европы именно в ней самой, в этой ее стадии угасания исторического импульса и желания продолжать свою историю, нежелании признать, что лежит в основе этого исторического импульса, а именно: нравственное целеполагание — ради чего человек живет. Вспомним античный Рим. Несмотря на технологическое, административное превосходство со своим акведуком, водопроводом, несмотря на свою демократию, он пал под ударом Алариха, предводителя вестготов, которому не был нужен ни водопровод, ни термы, ни демократия. Рим разложился, он утратил различие между грехом и добродетелью.

На поле защиты общехристианского наследия Европы есть потенциал для продвижения и сохранения роли Европы как места, где совершались в течение двух тысяч лет события всемирно-исторического масштаба. Иначе эти события будут происходить в другом месте, а Европа станет остывающим вулканом, прежде рождавшим великие смыслы и великие импульсы. Нам, русским, именно на этом поле есть шанс сыграть великую роль. Потому что в области «ровных» тротуаров и газонов мы никогда Запад не обгоним. А для того чтобы быть великим игроком мировой истории, совершенно не нужны завораживающие цифры валового национального продукта, потому что для сохранения себя как явления мировой истории и культуры важно не потерять потребность разделять грех и добродетель, красоту и уродство, истину и ложь, добро и зло. Пока так будет, не будет конца истории.

Треугольник Россия — Украина — Польша: РОССИЙСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ[15]

Польско-русские отношения, особенно в треугольнике Варшава — Киев — Москва подтверждают, что не только современные процессы, но даже и противоборство коммунистического и либерального проектов мировой истории вобрали в себя геополитическое соперничество и стереотипы, рожденные предыдущим спором внутри христианской цивилизации. Дилемма «Россия и Европа» органично вошла в новую «великую схизму» эпохи постмодерна. Она не замедлила обнажиться, как только Россия на время утратила роль равновеликого совокупному Западу геополитического и духовного противовеса. Начавшаяся реструктуризация Восточной Европы, в которой расположен и наш «треугольник», проявляет знакомые геополитические и духовные устремления Старого Света. Разве Венгрия и Чехия, становясь членами НАТО, бегут лишь от коммунизма? Скорее они возвращаются в «постгабсбургский» ареал.

Зря в России изумлялись тому, что в католической Польше сочувствуют чеченским сепаратистам, ведь историки знают, что кумир польского сознания Адам Мицкевич, по выражению А. Герцена, «угас» где-то в Константинополе, куда он отправился «устраивать польский казацкий легион», чтобы в Крымской войне воевать на стороне «цивилизованной» Оттоманской Турции против «варварской» России.

Балто-Черноморская дуга с пока еще недостающим элементом — Белоруссией — это старый проект XVI века, отрезающий Россию от выходов к морю, а Косово поле — единственный сухопутный военный маршрут до Салоник — соединяет, как и сто лет назад, Западную Европу с регионом Проливов. Папа Иоанн Павел VI во время своего визита на Украину странно назвал только украинцев наследниками святого Владимира, а также последовательно создавал католические епархии на территории России. Опять возникает аналогия — не продолжение ли это дела папы Урбана VIII, взывавшего через несколько лет после Брестской унии 1596 года: «О мои русины! Через вас-то я надеюсь достигнуть Востока»?

Одна из главных целей сегодняшнего передела мира, в который так или иначе втянуты все региональные узлы, — контроль над природными ресурсами и геостратегическими и военно-морскими путями к ним — за это ведутся войны современности. В этом процессе важнейшую роль играет оттеснение России на северо-восток Евразии от Средиземного, Черного и Каспийского морей. Это северная граница Мирового энергетического, или углеводородного, эллипса, обнимающего Аравийский полуостров, Ирак и Иран, Персидский залив, Северный Иран, российское Предкавказье, замыкаясь в Афганистане.

И эта линия примыкает к Украине, Молдове и Кавказу, что объясняет стратегию втягивания в атлантическую орбиту территорий от Балтики до Черного моря, истерическую травлю Белоруссии — недостающей части выкладываемой мозаики, борьбу за окончательное вытеснение России из Крыма и, наконец, вовлечение Грузии в американскую орбиту.

На этом фоне, наверное, есть в Польше политики, усматривающие в ситуации некий исторический шанс. Польша — это та самая «новая Европа», на которую якобы делают ставку США в своей евразийской стратегии, так выпукло объясненной Зб. Бжезинским. Насколько мним этот шанс и насколько рационально это желание «реванша» — это и покажет ближайшее будущее.

Историк не имеет права делать вид, что не знает о тысячелетнем грузе. И в Москве, и в Варшаве наготове списки взаимных обид и упреков — и у каждого своя правда. Поляки предъявят нам разделы, подавление Польского восстания, пакт Молотова — Риббентропа, убийство в Катыни… Русские припомнят письмо епископа Краковского Матфея, призывавшего в 1146–1148 годы Бернарда Клервоского к крестовому походу против русских варваров, поход на Кремль в 1612 году, Пилсудского, мечтавшего о походе на Москву, убийство тысяч красноармейцев, Ю. Бека, предлагавшего Гитлеру за три месяца до пресловутого пакта услуги по завоеванию Украины.

Разница в обстоятельствах: для русских сегодняшняя ситуация явно неблагоприятна. Русских сегодня не хотят слышать, наоборот, со смаком толкуют даже грехи интернационального большевизма как иммантентно присущее русским варварство: мол, «марш Буденного» — это реализация Филофеева Третьего Рима — «империалистического завещания царизму!», сталинский деспотизм — это не западный марксизм, а не что иное, как русский империализм, варварство варягов и диких скифов!

Иная ситуация для поляков: маятник повернул и сегодня, как писал Ф. Энгельс Вере Засулич, снова «мнение Польши о России стало мнением Запада». Вот, например, Павел Вечоркович в «Rzeczpospolita» сетует о несостоявшемся союзе