Взорвать "Аврору" - Вячеслав Бондаренко

Он снова помолчал и пристально взглянул на Менжинского – все ли он понял так, как надо? Менжинский поспешно склонил голову:

– Предлагаю немедленно арестовать Троцкого, товарищ Сталин.

Сталин покачал головой:

– Не нужно… Не нужно. – Он помолчал и неторопливо добавил: – Накануне юбилея революции это может вызвать нежелательную реакцию во всем мире. Незачем поднимать лишний шум вокруг фигуры этого фигляра.

И вот теперь он, Сталин, ехал в Ленинград, туда, где, по мнению главы ОГПУ, троцкистские выступления будут наиболее дерзкими и массовыми. Испытывал ли он при этом волнение?.. Конечно. Это было приятное волнение, которое всегда охватывало его перед схваткой с противником. Неуверенность?.. Это чувство было Сталину незнакомо в принципе. Неуверенные в себе в политику не идут…

В купе, коротко постучав, вошел молчаливый охранник, поставил на столик два стакана крепкого чаю с лимоном и вышел. Ворошилов, звеня ложечкой, обеспокоенно взглянул на попутчика:

– Ну как голова, Коба?

– Прошла, – весело сказал Сталин и взял стакан с чаем.

Парапет набережной 9 Января был ярко освещен фонарями. Ноябрьский ветер трепал большие красные флаги, поднятые по случаю завтрашнего праздника. Даша и Карпов, стоя рядом, молча смотрели на паровой катер, который шел от борта «Авроры» к причалу. Катер пришвартовался, и с него начали сходить на берег очередные экскурсанты. Один из них – щуплый парнишка с птичьим лицом, одетый в форму курсанта морского училища, – проходя мимо чекистов, разочарованно покрутил головой и пожал плечами.

– Сегодня утром Сабуров действительно напал на линейный патруль, – негромко сказал Карпов на ухо Даше, – а потом спрыгнул на ходу. Спасался от проверки документов. Потом его взяли на станции Ленинка, но по приказу местного начальства выпустили…

– Как это – выпустили? – недоуменно подняла брови девушка. – Кто именно выпустил?

– Местный начальник линейного отдела. Я думаю, что там старые офицерские связи, но это не важно, раскопаем… Важно то, что он не погиб, как тебе сказали. А очень даже благополучно прибыл в Ленинград.

– Почему же тогда он не появился? – зябко дернула плечами Даша. – За день прошло одиннадцать экскурсий, всего двести шестьдесят три человека… И еще сто сорок шесть хотели попасть, но не попали. Не было его тут, зуб даю!

– Ты никуда не отлучалась? – озабоченно поинтересовался Карпов.

– Нет. Или на корабле, или на набережной была.

– И я тут все время был, если не считать, что дважды в управление ездил. И ребята в голос говорят – чисто все…

Даша устало вздохнула.

– Ладно. Давай попробуем все спокойно обдумать.

Карпов извлек из кармана пальто пачку папирос «Сафо». Смешавшись с весело галдящими экскурсантами, они медленно пересекли набережную и пошли вдоль Зимнего дворца, тихо переговариваясь на ходу.

– Вариант первый, – начал Карпов. – Он смекнул, что сегодня «Аврора» будет под прикрытием. Постоял в сторонке, понаблюдал… И решил, что соваться на нее опасно. А завтра придет и рванет без подготовки.

– В какой еще «сторонке»? – возразила Скребцова. – Тут же все подходы были под колпаком. Никто нигде не стоял. Чердаки домов на набережной? Тоже исключено, тут все ведомственное, режимные объекты, охрана, чердаки под замком. Мост? На мосту сплошные наши были. На крышу Зимнего он, что ли, залез?.. А «без подготовки» – тоже на них не похоже никак. Вон, группа Ларионова три дня подряд местность разведывала, чтобы рвануть. Да и ежу ясно, что 7 ноября на «Аврору» мышь не проскочит.

– Хорошо. Вариант второй. Он передумал и решил рвануть на набережной…

– Смысл? – пожала плечами Даша. – Он же взрывает «Аврору», символ революции! Да еще вместе с вождями! Красиво же! А набережная… Ну что такое набережная?

Карпов с усмешкой крепко затянулся папиросой.

– Ну тогда вариант номер три. Он передумал взрывать. Испугался. И спокойненько возвращается к себе, куда там, в Эстонию или Финляндию…

– Тоже исключено.

– Почему?

Даша вздохнула.

– Потому что он не боится ничего, Женя. Не такой он, чтобы бояться. И не пришел он к «Авроре» по какой-то другой, неизвестной нам причине…

Карпов иронично хмыкнул, но промолчал.

Они подошли к одиноко стоявшему на краю Дворцовой площади, носившей после революции имя Урицкого, автомобилю – небольшому «Рено». Карпов распахнул дверцы, уселся за руль.

– Куда тебя? На службу?

– Сначала домой, – вздохнула Даша. – Переоденусь и двину докладывать.

Марсово поле было совершенно пустынным. Ветер пригибал невысокий кустарник и деревца парка, разбитого тут несколько лет назад. Владимир и Елена, шедшие наискось через площадь, ежились от холода.

– …А потом я пытался пробраться на Дон, – рассказывал Сабуров. – На станции Лиски меня расстреляли.

– Как – расстреляли? – остановилась Елена.

– Весьма обыкновенно, – улыбнулся Владимир. – Там ходили патрули и поезда обыскивали, искали офицеров. Раз лицо интеллигентное – значит, офицер… Таких набралось человек сто двадцать. Было бы меньше, порубили бы шашками, а так поставили под пулемет… Прямо на перроне, на глазах у пассажиров.

– Ужас… И вы?..

– И мне повезло. Я стоял в третьем ряду. Только ранило. Ночью уполз… ну, это долгая история… В общем, вернулся в Питер, а потом, когда уже была Северо-Западная армия, подался туда. Воевал. Потом Эстония, лагерь…

– Какой лагерь?

– Эстонский. Они к нам как к собакам относились. Вповалку, на железнодорожном полотне – офицеры, женщины, дети… В мороз… Тиф разыгрался…

– И Дашу с тех пор не видели?

– Нет, – покачал головой Владимир. – Ее уже тогда, в девятнадцатом, не было в Сабуровке. А сейчас ее брат сказал – в Питере… Правда, он пьян был, мог и чепуху молоть…

Они остановились перед прямоугольными каменными блоками, угрюмо и мрачно высившимися в центре огромной площади.

– А это что такое? – нахмурился Владимир.

– Памятник жертвам революции.

– Жертвам?

– Ну да, – пожала плечами Елена, – здесь же написано. Тут, кстати, Урицкий похоронен, из-за которого погибли мои…

Сабуров неожиданно рассмеялся.

– Вот идиоты. Сами не знают, что пишут. Имели в виду, конечно, героев, а памятник соорудили жертвам…

Елена молча перевела взгляд на памятник, вздохнула.

– Ну… тут же похоронены и полицейские, жандармы, которые в феврале семнадцатого защищали старый режим… Так что жертвы здесь тоже есть. – Она зябко передернула плечами, взглянула на Владимира. – Знаете что… Я постараюсь помочь вам.