Мудрая змея Матильды Кшесинской - Елена Арсеньева

Она знала, что Ники должен жениться. Она даже ревновала его к далекой гессенской принцессе. И все же в сердце жила надежда на невозможность, неосуществимость этого брака. Она не мыслила себе жизни без Ники, и он это понимал. Но вот пришел любимый и сообщил, что она, маленькая балерина, всего лишь игрушка его высочества, временная жена, совершенно как бедняжка Чио-чио-сан в опере «Мадам Баттерфляй». Кункубина, кажется, так это называется? Она обречена на временное существование, и ее возлюбленный будет делать все, чтобы ускорить разлуку. Теперь она должна жить с этой мыслью. Не добрее ли было бы с его стороны вовсе обходить молчанием свое желание непременно и как можно скорее жениться на Аликс Гессенской?

«Мы с ним совсем разные, – с тоской подумала Маля. – Мы подходим друг другу только в те мгновения, когда сливается наша плоть. А душой и умом мы порознь».

– Конечно, – шепнула она ласково, – я понимаю, ты не можешь ей лгать, не должен. Это так благородно! Это так прекрасно!

Его глаза потемнели от нежности, и он заключил Малю в объятия.

Отвечая на его поцелуи, лаская его, она с трудом подавляла печальную усмешку при мысли, что играет для Ники ту же роль, какую играл для нее Сергей. Она всего лишь репетиционная площадка для будущей роли великого любовника, которую сыграет Ники перед Аликс. Она черновик той поэмы любви, которую он создаст для нее. Будет ли Аликс признательна за это маленькой балерине, которая научила ее мужа искусству любить?

Но нет, она прекрасно понимала, что будущая императрица никогда не простит М.К., что та была любовницей Николая. Аликс тоже будет считать, что Ники избыточно, ненужно честен. Когда он откроет ей правду о своих отношениях с Малей, та сочтет, что вполне могла обойтись без этой горькой и обидной правды. Она будет необычайно счастлива в супружеской жизни с Ники, но вечно будет проклинать маленькую балерину, которая научила ее мужа искусству любви. Своей вымученной честностью Ники превратил жизнь двух любящих его женщин в подобие ада. Балерина будет всегда видеть его третьим в постели, с каким бы мужчиной она ни предавалась страсти, но и императрица всегда будет видеть ее третьей в своей супружеской постели.

7 апреля 1894 года было объявлено о помолвке русского наследника и гессенской принцессы.

Помню, в каком состоянии находилась М.К., когда рассказывала – только рассказывала! – об этом времени своей жизни. Конечно, ей, актрисе, всегда была присуща несколько избыточная эмоциональность. но нет сомнения, что даже через много лет эти воспоминания причиняли ей ужасные страдания. Она не оправдывала себя в том, что написала несколько анонимных писем в Кобург Аликс, в которых порочила Ники. Она взывала к моему пониманию – наверное, ей это было необходимо.

Насколько было известно М.К., письма дошли до Аликс, та начала их читать, потом сразу передала стоящему рядом жениху и залилась слезами. Стоило немалого труда ее успокоить. он дал клятву, что страницы, связанные с М.К., не просто перечеркнуты, но вообще вырваны из его жизни.

Цесаревич не лукавил – он в самом деле решил прервать все отношения с любовницей. Вернувшись из Кобурга, он просил Малю назначить ему последнее свидание. Они условились встретиться на Волконском шоссе, у сенного сарая, который стоял несколько в стороне.

М.К. приехала из города в своей карете, а Ники прискакал верхом из лагеря.

Он спрыгнул с коня, взял ее за руку, но не обнял, и Маля поняла, что, если бросится ему на шею, он отстранится.

Ее душили слезы, она не знала, что сказать, что вообще говорят друг другу люди, которые клялись в любви, а теперь расстаются. И изменить уже ничего нельзя, невозможно…

Ники сказал, что Маля может всегда к нему обращаться в случае необходимости и оставаться по-прежнему на «ты». Напоследок добавил:

– Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобой останется самым светлым воспоминанием моей молодости.

Наконец он ускакал обратно в лагерь, а Маля осталась у сарая. Она глядела вслед Ники до тех пор, пока он не скрылся вдали. До последней минуты он ехал все оглядываясь назад. Маля не плакала.

Она вернулась в свой пустой, осиротевший дом, куда больше никогда не приедет Ники. Надевала его бухарский халат и ложилась в нем спать. И ревность, ревность мучила ее, когда она представляла своего любимого рядом с невестой.

Да, легко вообразить, что испытала в день свадьбы государя эта женщина! Мысленно она следила за каждым шагом венценосной четы сначала к алтарю, а потом к супружеской постели…

Как было не вспомнить уроки эротики, которые давал ей сначала Сергей Михайлович и которые она потом преподала своему Ники. Теперь он учил любви свою жену.

Вскоре М. К. получила роль в балете «Эсмеральда», о которой так давно мечтала. Теперь она могла смело взяться за нее, ибо не только любила, но и страдала.

И лучше всего ей удавалась сцена, когда Эсмеральда видит Феба и Флер де Лис, его невесту, и должна танцевать перед ними. В заключительной коде она выражала свою боль, свое отчаяние: все потеряно, ничего не вернуть!

Бургундия, Тоннер, наши дни

Всю дорогу они болтали. Собственно, начал Маршан с расспросов о жизни Алены в России, о том, много ли у нее друзей в Муляне, вспоминал, что видел ее на брокантах и в прошлые годы, но не было случая познакомиться. Честно говоря, подобные разговоры Алену сейчас мало интересовали. Если уж она загоралась каким-то расследованием, ее было не остановить: все окружающее наша героиня подчиняла достижению цели. Конечно, с одной стороны, она, как обычно, стала жертвой собственного любопытства, а с другой – разве не был доверен ей присмотр за имуществом Детур? И разве не было на это имущество совершено ночное покушение? Значит, Алена должна разобраться, кто покушался и зачем!

О том, что с самого утра и по настоящее время вышеназванное имущество оставлено без всякого пригляда, наша целеустремленная героиня начисто забыла.

Ей без особого труда удалось повернуть разговор так, что уже Маршан рассказывал о себе, о наследственном ремесле, о складах. Один из самых крупных находился в Тоннере, потому что поблизости множество мест, где чуть ли не каждое воскресенье проходят броканты – то в Нуайере, то в Троншуа, то в Осэре, то в Паси, то в самом Тоннере и других городках в округе. В Дижоне самый большой склад, но и товар там хранится куда дороже: все-таки город, покупателей больше, причем с довольно серьезными деньгами. Однако товар для этих покупателей, доверительно усмехнулся Маршан, он находит в провинциальных деревушках вроде Муляна, Сен-Жоржа, Френа, Самбора, где, несмотря на многочисленные ярмарки и вид-гренье, что, как известно, означает «пустой чердак», чердаки еще очень не скоро опустеют, так что приметливый человек всегда найдет чем поживиться.

– Кстати, на одном таком чердаке, правда, уж не припомню, в какой деревне, я и нашел тот «Дактиль», который до сих пор не могу продать, – сообщил он.

– Не вижу смысла покупать старые машинки, чтобы печатать на современной бумаге, – как бы совершенно равнодушно сказала Алена. – Здесь должна быть только старая, пожелтевшая бумага. Но где ее взять?