Петербургская баллада - Дмитрий Борисович Леонтьев

все это отняло изрядную долю времени и нервов. К моему удивлению, на пороге меня встретил Григорьев.

– Не спится? – с какой-то странной интонацией спросил он.

– Проводил задержание, – пояснил я, – понимаешь…

– Понимаю, – кивнул он. – Долг зовет.

По опыту я знал, что, когда наш «Зигфрид» так бесстрастен, это сулит… большие страсти.

– Меня вот почему-то долг не звал, – сообщил он мне, – однако вместо него мне в час ночи позвонил начальник одного из отделов РУОПа. Косталевский – слышал о таком? И, надо отдать ему должное, сумел-таки выдернуть меня из страны грез в этот говенный мир… Ругаться он умеет – этого у него не отнимешь.

– На что ему жаловаться? – обиделся я. – За него работу сделали, знай плоды пожинай…

– Сейчас узнаем, – глядя в окно, пообещал Григорьев, – вот, кажется, и он.

Минуту спустя в кабинет ворвался разъяренный до невменяемости Косталевский.

– Мальчишка! – заорал он с порога. – Сопляк! Я почти год планирую операцию, подключаю лучших аналитиков, агентов, сыщиков, а ты приходишь и разом обгаживаешь все, что создавалось месяцами! Да я тебя…

– Успокойтесь, Игорь Геннадьевич, – вырос на его пути Григорьев, – не стоит так переживать. Нет такой ситуации, которую нельзя было бы поправить… или усугубить.

– Поправить?! – навис над ним Косталевский. – Хрена лысого уже что поправишь! Да кто вам дал право…

– Закон, – в голосе Григорьева явственно зазвенел металл, – или у вас есть новая версия Кодекса, которой вы пришли с нами поделиться?

Это был любопытный контраст: взъерошенный, дрожащий от ярости бугай Косталевский и подтянутый, стройный, невозмутимо-спокойный Григорьев. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, потом Косталевский вздохнул и обмяк. Обреченно махнул рукой, шаркающей походкой добрался до стула и сел в позе смертельно уставшего человека.

– Свиньи вы, – горько сказал он, – теперь все… Работа насмарку – начинай сначала…

– Да почему? – возмутился я. – Они же задержаны… Зотова поймать тоже вопрос времени…

– Кто будет ловить? Ты? – Он печально посмотрел на меня. – Я, например, не буду. Смысла нет. Не люблю дураком выглядеть… Этих, кстати, тоже скоро отпустят…

– Почему?

– А почему их задержали? – вопросом на вопрос ответил Косталевский.

– Они убили двоих, – хмуро напомнил я, – наверняка нашкодили здесь по полной программе…

– Если б это говорил обыватель, начитавшийся «женских детективов», я бы даже не удивился, но ты… Майор милиции… Отпечатков в сауне на Васильевском практически нет, – принялся загибать он пальцы, – а если и отыщутся, то ребята уверенно сообщат, что приехали из своего Задрыщинска ремонтировать сауны по заказу той же Татьяны Яковлевой, и совсем неудивительно, что оставили отпечатки в нескольких принадлежащих ей саунах. Девочки, видевшие убийство, давно тютю, и держу пари, в ближайшие несколько лет о них никто не услышит. Кто еще мог видеть этих крайне законопослушных парней за совершением противоправных действий? Может быть, сотрудники третьего отдела, проводившие в этой самой сауне операцию?

Я униженно молчал.

– Уже тогда вы невольно подгадили мне, – признался Косталевский, – около года я вдумчиво и тщательно разношу по кирпичику империю одного из авторитетнейших воров Петербурга, обкладываю его со всех сторон, как охотник – матерого волка, и довел до того, что он уже вынужден вызывать помощь из других городов. Бригада Зотова – его последний аргумент, так сказать, лебединая песня. Я ждал ее, был готов встретить и упаковать… Это я – я! – должен был «принять» их в той сауне после первого же дела под видом третьего отдела. С доказательствами! С поличным! С гарантией качества!

Я тебе даже больше скажу, Мартынов… Я знаю даже людей, которых они ограбили. Но ни один из них не подаст нам заявление. Они грабят тех, кто сам так или иначе не в ладах с законом… Может быть, я и смог бы уговорить кого-то из них… особыми методами… Но для этого мне нужно было, чтобы на руках у Зотова были краденые вещи. А у него, по моим данным, была только валюта… Но деньги, как известно, не пахнут, а номера купюр мне были неизвестны. Я уже подготовил им изумительную ловушку. Ловушку, из которой не выбраться… и тут появляешься ты, такой весь из себя красивый и умный… Ты даже не пригласил на операцию спеца по тайникам… Я был на месте твоего «триумфа». Там тайник был. Теперь он пуст. Что там было – одному черту известно. Или Зотову, что одно и то же…

Оружие? Наркота? Шмотки с неизвестного мне грабежа? А теперь давай подумаем, что будет дальше. Тут несложно фантазировать. Зотов уже нанял лучшего адвоката, которого только смог найти, благо денег у них теперь хватает. Его бригаду через пару-тройку дней выпустят, да еще и извинятся за причиненные неудобства. Если они не дураки, – а они не дураки – то сразу уедут в свой Мухосранск, забыв эти приключения, как страшный сон. Север найдет себе других исполнителей и продолжит укрепление своих позиций. Ты получишь по шапке, а я… останусь с носом.

Он выдохся и замолчал. Молчал и я – да и что было сказать? В целом полковник был прав… Сегодня все вокруг меня были правы, один я танцевал меж ними в шутовском колпаке. Только вот виноватым я себя почему-то не чувствовал. Недаром говорится: не ошибается тот, кто ничего не делает. Я делал хотя бы что-то. Да, я надеялся, что этой кассетой меня хотят отвлечь, а стало быть, брать их надо сразу, с поличным. Почему не получилось – не знаю… Может быть, я и впрямь не лучший сыщик города, но зато я искренне хочу видеть этих парней за решеткой.

– И все же я буду пытаться найти привязки, – упрямо сказал я, – ребята из Василеостровского РУВД обещали помочь с «подсадной» агентурой, будем допрашивать их, крутить… По крайней мере делать хоть что-то…

– Делайте, – отмахнулся Косталевский, – только большая просьба: после того как в очередной раз облажаетесь, не путайтесь больше у меня под ногами… По крайней мере предупреждайте…

Он тяжело поднялся и, не прощаясь, вышел.

– Я надеялся на успех, – тихо сказал я Григорьеву.

– Я знаю, – ободряюще улыбнулся он, – ничего страшного. Я тут как-то занялся своей личной статистикой. Выходит, что на один успех у меня три-четыре провала. Но я же не переживаю? Беру это как опыт и продолжаю жить и работать. Завтра будет новый день, а значит, новый шанс.

– И я его использую, – пообещал я, – это еще не конец! Пусть я проиграл эту битву, но уж войну-то я выиграю… Я в этом уверен!

21 июня 2003 г. С.-Петербург

На улице моросил дождь, окончательно портя и без того неважное настроение. Руслан