Петербургская баллада - Дмитрий Борисович Леонтьев

сидел у окна полупустого кафе и нервно курил сигарету за сигаретой. Он сильно сдал за эти дни. Лицо осунулось, глаза горели лихорадочным блеском, в характере появилась несвойственная ему ранее нервозность. Он с отвращением затушил в пепельнице едва начатую сигарету и тяжелым взглядом посмотрел на вошедшего в кафе Заозерного.

– Извини, – сказал капитан, присаживаясь напротив, – признаться, едва выбрался. Они опять что-то затевают, а что – никак узнать не удается.

– Я тебе за что плачу? – нарочито растягивая слова, спросил Руслан. – За то, что тебе все время «не удается»? Или ты в моем лице нашел одновременно кормушку и доброго лоха? По твоей милости парни три дня в КПЗ парились, я перед Севером как обгадившийся выгляжу… Ты сколько у меня бабок за эти годы сожрал? А много ли за них работал? Единственный раз требовалось подсуетиться, и то жопу свою от стула оторвать не можешь!

– Делаю, что могу, – мрачно отозвался Заозерный, – и так работаю на грани фола… С другой стороны тоже не дураки сидят: одна ошибка – и амба! Не так уж сложно меня вычислить…

– Что, очко заиграло? – презрительно скривился Руслан. – Я куда больше твоего рискую и не ною. Ты за это деньги получаешь – не забывай. Которые, кстати, не отрабатываешь…

– Откуда я мог про облаву знать? – оправдывался Заозерный. – Мартынов этот сам мне потом признался, что все спонтанно вышло. Ты его этой кассетой спровоцировал. Он решил, что ты его от дела отвлечь хочешь, вот и поторопился… Обошлось ведь?

– «Обошлось», – передразнил его Руслан, – наше счастье, что Север опоздал с этой кассетой. Кто мог подумать, что этот майор такой прыткий. А уж то, что они тайник не нашли, – так просто чудо господне. Был бы там сыскарь из угро… ОМОН и «полиция нравов» – службы специфичные, это нас и спасло… Сидел в этой норе, как крыса! – ударил он кулаком по столу и сам устыдился: – Черт, совсем нервы расшатались… После этой «гастроли» – на Кипр. На месяц, не меньше…

– Сейчас уезжать надо, – в который раз за эти дни сказал ему капитан, – обложили нас! Со всех сторон обложили! Неужели сам не видишь? Одно дело, когда втихаря. Приехали – сделали дело – уехали… А так разве работают? Уезжать надо, Руслан. Кожей чую: не кончится это добром! Ну что ты упрямишься? Ведь сколько уже «бабла» подняли – куда тебе еще? Всех денег не заработаешь. Не жадничай…

– Я не жадничаю, – отвернулся Руслан, – не в деньгах дело… Северу помочь надо…

– Что, кроме нас, и некому? – не поверил Заозерный. – На нас что, свет клином сошелся? Найдут, кому тему дать…

Руслан промолчал. Он не мог и не хотел говорить капитану, что дело не в деньгах и даже не в помощи Северу. Дело было в нем… И в Тане. После того случая в сауне она избегала его, отказывалась от встреч и не желала говорить даже по телефону. Удивленному таким поворотом в отношениях Северу Руслан наплел что-то про нервный стресс, полученный во время милицейской облавы (он понял, что Таня ничего не рассказала вору о случившемся той ночью). Север сам настаивал на окончании «гастроли», ссылаясь на излишний риск, которому не хотел подвергать нужных ему людей.

Руслан возражал настойчиво и неаргументированно. Сошлись на том, что «антиквар» будет последним делом бригады Руслана в Питере. Операция была подготовлена на сегодня, двадцать первое июля, в полдень. Вечером должен был состояться расчет с Севером, а на двадцать два часа уже были куплены билеты до Головца. Оставались считаные часы, а разговор, столь важный для Руслана, так и не состоялся. Он с большим трудом смог убедить Севера дать ему для помощи в операции девушку. Оставался последний шанс поговорить с ней перед отъездом… Впрочем, про себя он знал, что не уедет, пока не получит ответ… Положительный ответ. Другого быть не могло. Он с ужасающей ясностью понимал, что это уже даже не страсть. Это – болезнь, сумасшествие, проклятие… любовь!

– С ребятами все нормально? – спросил Заозерный, прерывая ход его мыслей. – Выпустили?

– Ты же знаешь, – нехотя вернулся к разговору Руслан, – чего спрашивать? Ты нагадил, а я – суетись? Да, нанял адвокатов, написал жалобы куда надо… Следака подмазал… Половина заработанного ушла… Вчера всех выпустили…

– Уезжать надо, Руслан, – вновь завел старую песню Заозерный, – послушай меня! Сколько мы с тобой лет работаем – я тебя часто подводил? А теперь чувствую: все, не могу больше. Слишком опасно стало… Не узнаю тебя, Руслан. Всегда восхищался твоим умом, интуицией, а сейчас… Словно подменили…

– Не учи меня жить, – отмахнулся Руслан, – и перестань ныть… Уедем. Сегодня уедем. Только доделаем одно дело напоследок. Так сказать: «дембельский аккорд»… Ты вот что… Поедешь сегодня по этому адресу, – он протянул Заозерному заранее приготовленный клочок бумаги с адресом «антиквара», – там живет один барыга… Проверишь, все ли чисто… Мне тоже не нравится возня, которую твои кореша в погонах затеяли… Ох, была бы моя воля, я бы быстро того говнюка из «полиции нравов» угомонил… Может, тебе поручить, а? Да не шарахайся ты так! Шучу я, шучу… Не двадцатые годы… А жаль… Одним словом, проверишь там все, отзвонишься, со своими мусорскими коллегами чин-чинарем простишься и можешь ехать домой. Там встретимся. Билеты сам возьмешь…

– А… Доля моя? – облизнул нервно губы Заозерный. – У меня деньги кончились…

– Твои проблемы, – пожал плечами Руслан, – я тебе два дня назад пятьсот баксов отдал… Ты их что, жрешь?

– Расходы большие, – невнятно пояснил капитан, – ты бы мою долю сейчас мне отдал, а? Тебе-то какая разница? Все равно сегодня уезжаем…

– Перебьешься, – жестко осадил его Руслан, поняв, что капитан попросту трусит, – договор был: после прибытия домой! Ты свою работу еще до конца не доделал. А то ишь какой шустрый: боится, что нас заметут и он свою пайку не получит… деньги будут, только если все вернутся обратно. Целыми и невредимыми. Все, базар окончен.

– Ну, хоть сто баксов… На обратную дорогу…

– Нет! И не забудь, что я тебе сказал… Проваливай.

Заозерный ушел, а Руслан после короткого раздумья заказал у бармена сто пятьдесят граммов коньяку. Он впервые пил перед делом, но чувствовал, что иначе сорвется, не выдержит, сделает где-нибудь ошибку – столь велико было напряжение… Нет, дело его не пугало, и в благоприятном исходе он был уверен – на то были свои причины, – его томило и страшило совсем иное. Он должен был получить ЕЕ. Он всегда получал то, что хотел. Любым путем. Любой ценой…

Они уже мчались на дело, когда в