Петербургская баллада - Дмитрий Борисович Леонтьев

пару кварталов до сауны, ставшей их новым убежищем, Руслан приказал Нечаеву остановить машину.

– Я вернусь через полчаса, – сказал он друзьям, – надо с Таней поговорить тет-а-тет… Шмотки пока в помещение занесите, я их позже Северу переправлю. И… осторожней там… всего несколько часов осталось – грех на мелочовке погореть…

Подошел ко второй машине, притормозившей следом, поманил девушку:

– Выйди, поговорить надо.

– Не о чем нам с тобой разговаривать, – отвернулась она.

– Я через несколько часов уезжаю, так что это последний разговор. Это важно… Не будем пререкаться – люди слушают…

Она неохотно выбралась из машины.

– Я люблю тебя, Таня, – решительно сказал он, – надо было давно тебе это сказать… Я ведь помнил о тебе каждый день, каждый час… все, что делал, все, чему учился, – для тебя.

– Поздно, Руслан, – сухо сказала она, – слишком поздно.

– Ты о том случае… в сауне? Прости…

– Я даже не об этом, – сказала она нехотя, – впрочем, этого я тоже тебе простить не смогу… Все кончилось давно. Через несколько лет, после твоего отъезда…

– Но у тебя же нет никого, – удивился он, – или… есть?

Она промолчала, отвернувшись в сторону.

– Кто он?! – Руслан схватил ее за плечи, она вырвалась. – Та-ак… Уж не дядюшка ли мой? Не господин ли Бочаров собственной персоной? Молчишь? А я-то дурак! Хорош «законничек», ай хорош! Сплавил племянника в глубинку, чтобы его девушку без помех пользовать…

– Перестань, – поморщилась она, – ты как бык – прешь на цель, ничего вокруг не видя… Не он меня добивался. Я – его. Я люблю его, Руслан. А он даже об этом не знает… Нет, наверное, все же знает, но…

– Он же «твердый, идейный вор», – иронично продолжил Руслан, – ему нельзя жениться… а вот любовницу содержать можно…

– Мы с тобой уже говорили об этом, – напомнила она, – я думала, одного раза будет достаточно, чтобы ты понял.

– А я вот тупой! Я не хочу отдавать счастье, которое у меня украли! Я не желаю быть обманутым идиотом, над которым посмеялись, – понятно? Он же не женится на тебе никогда! Неужели ты этого не понимаешь?!

– Мне это безразлично, – ответила она.

– Но что… Что я должен сделать, чтобы ты осталась со мной?! Скажи, я сделаю все! Ведь не может же быть так, чтобы… Чтобы все закончилось?!

– Руслан… Тебе надо отдохнуть, – сказала она, – ты слишком возбужден. У всех были тяжелые дни… Давай прекратим этот разговор.

– Нет, мы его продолжим!

– Что ты еще хочешь услышать? – устало спросила она. – Я тебе сказала: нет.

– Не хочешь по доброй воле, – угрожающе шагнул к ней Руслан, – так я тебя заставлю.

– Как? – спокойно посмотрела она на него. – Увезешь силой? Будешь держать в квартире на цепи? Я не люблю тебя – понимаешь? Не люблю.

– А что, если… Если я все брошу? – заглядывая ей в лицо, говорил Руслан. – Завяжу с криминалом раз и навсегда? У меня достаточно денег, чтобы уехать и начать все сначала… Ты ни в чем не будешь нуждаться! Ты никогда не пожалеешь!

– Прости, – сказала она и, прощальным жестом коснувшись его щеки, пошла прочь.

– Ты не уйдешь так! – крикнул он. – Я тебя заставлю! Ты все равно будешь моей!

Раздраженно вырвал из кармана запищавший телефон, рявкнул:

– Да! Кто еще?!

– Руслан, это я, – услышал он задыхающийся голос Заозерного, – это конец! Все пропало!

– Говори толком, – безумными глазами провожая уходящую Татьяну, приказал Руслан.

– Ребят взяли, – сказал Заозерный, – я сейчас здесь, около сауны… Я не мог предупредить – Мартынов подъехал в последний момент и даже не сказал, куда едем… Их накрыли вместе с товаром… Тебе надо бежать! Они все знают! За вами еле…

Голос в трубке прервался. Руслан еще несколько секунд завороженно смотрел на телефон, потом отключил его и убрал в карман. Проходными дворами добрался до места, с которого были видны двери сауны. Он успел к тому моменту, когда двое в форме сержантов выводили сникшего Заозерного. Вокруг было полно милицейских машин, сновали люди в штатском… Руслан отступил в арку подворотни.

– Значит, конец?! – тяжело дыша, прошептал он. – Стало быть, вот так… Одним все, а другим… ну это уж фиг! Еще посмотрим… Еще повоюем! Мы еще…

Он вновь достал телефон и набрал номер:

– Север? Это я. У меня две новости: плохая и очень плохая. С какой начинать? Пожалуй, я начну с того, что приеду сам. Жди!..

21 июля 2003 г.

(несколькими минутами раньше)

…Я забрал трубку из руки враз сникшего Заозерного и отключил связь.

– Что ж вы так неосторожно, Виктор Петрович? – укорил я его. – Пошли в туалет, а дверь за собой запереть забыли… Впрочем, это бы вас не спасло: слышимость в коридоре хорошая…

– Я звонил, – начал было Заозерный, но я остановил его:

– Не надо. Не стоит ничего выдумывать. То, что вы – человек Зотова, я знаю давно. Вы могли бы и сами об этом догадаться – я все же не мастер конспирации. Да и у квартиры «антиквара» вы засветились – думаете, вас там не заметили?

– Когда вы… Как вы узнали? – упавшим голосом спросил он. – Хотя не надо, не говорите, сам знаю. Я засветился с этой заразой… банщицей. Не надо было ее предупреждать… Она ваш сексот?

– Фу, какие слова плохие, – поморщился я, – «сексот»… Еще несколько часов назад ты так не говорил – и с чего бы так резко все переменилось? Но нет, Виктор Петрович, она не сексот. Даже более того: когда-то Катя Беликова имела честь арестовывать ее за сутенерство. Просто мы даже в той ситуации смогли остаться людьми, а вот ты… Ты, оставшись с ней наедине, от имени Севера приказал «отдать ментам бывших в сауне проституток». Еще бы: ведь ты-то знал, что их уже нет ни в городе, ни в стране. Вот только ты зря добавил от себя, что в случае неповиновения «достанешь и ее, и ее дочь». Дамочка не из пугливых оказалась – неужели не понял еще тогда, когда от нее по морде получил?

– Значит, ты со мной играл, – покачал головой Заозерный.

– Еще скажи, что нечестно поступил, – в тон ему ответил я, – увы, у меня нет опыта работы с двойными агентами, но кое-что я из этой ситуации выжать смог. Когда благодаря моей промашке банду отпустили, я было думал, что игре конец. Но ты всем своим видом показывал, что решительно настроен продолжать расследование… Это означало, что по каким-то причинам Зотов не собирается уезжать из города… Что его держало, Виктор Петрович?

Заозерный отвернулся.

– Ну, не хочешь – не говори, – легко согласился я, –