Комната с призраками - Монтегю Родс Джеймс

– Пожалуй, так оно и было, Грегори, и слава Богу, все осталось позади. Кстати, а как вы-то посетили этот страшный колодец?

– В общем, ничего особенного не произошло, – последовал ответ. – Мы с Брауном довольно легко поставили плиту на место, и он укрепил ее скобами, как вы и просили. Потом мы замазали ее грязью, чтобы это место ничем не выделялось на стене.

Единственное, о чем бы я хотел упомянуть и чего вы, очевидно, не заметили, это о резном изображении на колодце. Там была страшенная тварь, чем-то напоминавшая жабу, а под ней были два слова «Depostium custody»[47].

Школьная история

В курительной комнате двое мужчин предавались воспоминаниям о школьных днях.

– В нашей школе, – сообщил А., – на лестнице был след от ноги привидения. На что он походил? Да, в общем, ничего особенного он собой не представлял. Насколько я помню, просто след от ботинка с квадратным носком. Лестница была каменная. Правда, истории об этом призраке я так и не слышал. Странно, если подумать. Интересно, почему ее не придумали?

– Кто их знает, этих мальчишек. Они создают свою мифологию. Кстати, вот тебе тема – «Школьный фольклор».

– Да, хотя для нее мало материала. Думаю, что если посвятить себя изучению рассказов о привидениях, которые, например, рассказывают друг другу мальчишки в школах, то в результате выяснится, что все это – пересказ историй из литературы, причем сильно преувеличенный.

– Сейчас для этого подходят газеты «Странд» и «Пирсон».

– Несомненно. В то время их не существовало. Подумаем. Интересно, смогу ли я вспомнить хотя бы главные сказочки, которые слышал. Во-первых, дом с комнатой, где все хотели переночевать, а утром их находили стоящими в углу на коленях, и все, что они успевали сказать: «Я его видел», а потом тут же умирали.

– Не дом ли на Беркли-стрит?

– Очень может быть. Потом… человек, который ночью услышал шум в коридоре. Он открыл дверь и увидел, как кто-то ползет на четвереньках, а глаз у него висит на щеке. Еще… дай подумать… Да! Человек, которого нашли в своей кровати со следом подковы на лбу, и на полу под кроватью тоже были следы подковы. Причем совершенно непонятно почему. Затем еще леди… она закрыла дверь спальни в таинственном доме, а из-за балдахина тоненький голосок произнес: «Ну, вот, мы и остались вдвоем». Заметь, что ни у одной из этих историй нет ни объяснения, ни продолжения. Любопытно, рассказывают ли их до сих пор?

– Порядком… да еще с дополнениями, как я уже и говорил, заимствованными из журналов. А ты никогда не слыхивал о настоящем школьном привидении? Наверное, нет. Да и никто не слышал, кого бы я не спросил.

– Ты так говоришь, словно ты что-то знаешь.

– Честно говоря, не знаю, но вот что мне вспомнилось. Это случилось, когда я учился, тридцать лет назад, и как все это объяснить, понятия не имею.

Наша школа находилась неподалеку от Лондона. Она размещалась в огромном старинном особняке – белом здании, вокруг которого простирался красивый парк. В саду росли высокие кедры – точно таких полным-полно в долине Темзы – и древние вязы. Мы обычно там играли. Это место, наверное, очень красивое, но ведь мальчишки редко согласятся, что их школа что-то из себя представляет.

Я попал туда в сентябре в начале семидесятых и подружился с мальчиком-горцем МакЛеодом – он приехал в школу в один день со мной. Описывать его не стану. Главное, что мы очень сблизились. Ничем особенным среди других он не выделялся, книгами не увлекался, играми тоже, но меня он вполне устраивал.

Школа была большой, и в ней училось порядка ста двадцати – ста тридцати человек. Поэтому учителей было много, и они довольно часто менялись.

Однажды – то ли в третьем, то ли в четвертом классе – появился новый учитель. Его звали Сэмпсон. Высокий, полный, бледный человек с черной бородой. Он нам, кажется, понравился. Он много путешествовал и во время нескольких прогулок рассказывал нам удивительные истории, поэтому все старались идти с ним рядом. Еще я помню… о господи! Я только сейчас это вспомнил… у него был талисман на цепочке. Я как-то раз обратил на него внимание, и он дал мне его посмотреть. Это была, как я теперь понимаю, золотая византийская монета. На одной ее стороне был изображен какой-то император, другая же была абсолютно чистая, и он совершенно варварски вырезал на ней свои инициалы – Дж. У. С. – и дату: 24 июля 1865 года. Да, теперь я вспоминаю, он сказал, что нашел ее в Константинополе. Размером она была с флорин, может, чуть меньше.

И вот какой произошел первый непонятный случай. Сэмпсон преподавал латынь. А он всегда просил нас самих придумать предложение на какое-нибудь правило – это у него был такой метод обучения… наверное, хороший. Конечно, в таком случае ученики могут и гадость всякую написать, но Сэмпсон требовал от нас строгой дисциплины, и мы его слушались.

На этот раз он объяснял нам, как сказать по-латински «помнящий», и попросил нас сочинить предложение с глаголом «memino», «я помню».

Все в основном сочинили что-то самое обыкновенное, вроде «Я помню папу», «Он помнит книгу», ну и такую же чушь. Кажется, большинство написали «memino librum meum»[48], но МакЛеод все сидел и думал. А остальным-то хотелось поскорее сдать свои примеры и заняться чем-нибудь другим, ну и кто-то двинул его ногой под партой, а я, так как сидел рядом, его пихнул и прошептал, чтобы он поторапливался. Но он никакого внимания не обращал. Я посмотрел на его листок, а там чисто. Тогда я еще раз толкнул его локтем и сказал сердито, что он нас всех задерживает. Он вздрогнул и, казалось, очнулся, а потом очень быстро нацарапал пару строк и сдал листок вместе с остальными.

Так как он почти последним сдал свое задание, то, после того, как Сэмпсон сказал кое-какие слова тем, кто написал «memini scimus patri meo»[49], пробило двенадцать часов. И МакЛеоду пришлось остаться, потому что преподаватель как раз взял его листок на проверку. Я вышел из класса и стал его ждать.

Наконец он вышел, причем так медленно, что я сразу понял, что случилось что-то неприятное.

«Ну как?» – спросил я.

«Ничего не понимаю, – ответил МакЛеод, – Сэмпсон почему-то разозлился на меня».

«Ты что, написал какую-нибудь чушь?»

«Да нет, – сказал он. – По-моему, там все было правильно. Насколько я помню: Memento