Женат на собственной смерти - Андрей Дышев

На телекамере не успела погаснуть красная лампочка, как Саркисян кинулся к Ворохтину и принялся колотить микрофоном по столу.

— Что ты сидишь, уставившись в одну точку?! — закричал он.

— Давление меряю, — ответил Стас.

— К черту давление! В кадре не должно быть статичных фигур! Делай что-нибудь! Двигайся, шевели руками, стащи с него майку, посмотри ему в рот…

— Зачем? — сохраняя завидное спокойствие, ответил Ворохтин.

— Чтобы найти кариес, черт тебя возьми!

— Ну, найду. А что потом? Пломбировать?

Саркисян даже задохнулся от гнева. Он повернулся к оператору и ассистентам, развел руками и покрутил головой.

— Не понимает, — произнес он жалобным тоном, будто искал сочувствия и поддержки. — Человек не понимает, что мы здесь делаем! Уж, конечно, мы не будем пломбировать ему зубы! Твоя роль заключается в другом, дорогой мой! Присутствие врача и строгий медицинский контроль должны придать нашему шоу ощущение драматизма и опасности… Нахмурь же брови, черт тебя подери! Чему ты улыбаешься?

— У вас на голове бабочка сидит.

— К черту бабочку! Где ассистенты? Готовьте третьего участника! Запускайте Лену! Леночка!.. А ты перестань улыбаться! Мне сейчас нужен не врач, а актер! А будешь сопротивляться, получишь по морде!.. Все, собрались! Мотор!!

— В кадре!

Короткая перепалка немного разрядила атмосферу и придала ей столь необходимый для шоу оттенок динамизма. Ботаника отправили переодеваться в униформу, а его место заняла молодая женщина со скуластым лицом и впалыми щеками. Она была худенькая, жилистая и очень подвижная. Короткая, под мальчика, стрижка подчеркивала ее крупный и вытянутый нос, но женщина по этому поводу ничуть не комплексовала и без натяжки улыбалась.

— Лена, почему вы решили принять участие в нашем шоу? — спросил ее Саркисян.

— Я люблю одиночество, — ответила женщина, в то время как Ворохтин пытался заглянуть ей в рот.

— Вы такая хрупкая и беззащитная на вид, — не вполне точно подметил Саркисян. — Не боитесь остаться один на один с грозными и враждебными силами природы?

Ворохтин попытался засучить рукав и оголить руку Лены для манжетки сфигмоманометра, но женщина, увлеченная разговором с Саркисяном, не понимала намерений врача и все время одергивала рукав книзу.

— Человек — дитя природы, — отвечала она, сверкая улыбкой. — И потому в ней не может быть ничего враждебного для нас.

«Ну и черт с ним, с давлением! — подумал Ворохтин. — Проверю на вшивость».

В какой-то момент рука Лены оказалась в его ладони. Женщина по-прежнему разговаривала с Саркисяном и не смотрела на Ворохтина, но врач почувствовал, что ее пальцы разжимаются. Через мгновение в его руке оказался маленький и крепкий бумажный скатыш. Съемка тем временем продолжалась, и Ворохтин не решился испортить запись своим нестандартным поведением. Он сжал скатыш и незаметно убрал руку со стола.

Лене достался Первый остров, деревья на котором можно было пересчитать с базы даже без бинокля.

Четвертым участником был молодой человек с узким лицом и короткой прической. Плечи его были покатыми, отчего казалось, что туловище, постепенно сужаясь, плавно переходит в шею. Он предстал перед камерой в тренировочных брюках и тельняшке без рукавов, которая невыгодно подчеркивала его тонкие руки и выпирающие ключицы. Ворохтин, чтобы не повторяться, послушал его спину через фонендоскоп.

— Если я не ошибаюсь, вы — десантник? — спросил Саркисян.

Парень неторопливо сложил руки на груди, чтобы хоть как-то выделить слаборазвитый бицепс.

— Десантник, — кивнул парень.

— Как вы отметили недавний день ВДВ?

— До сих пор кулаки болят, — недвусмысленно ответил он.

Саркисян повернулся к камере:

— Наше шоу — только для настоящих мужчин! В борьбу за выживание включается десантник Сергей Лагутин! — Снова поворот, и микрофон едва не коснулся губ десантника. — Вам выпал Второй остров. Что вы можете сказать по этому поводу?

Лагутин усмехнулся:

— Первый, Третий… Какая разница? В любом случае это детская забава. Просто я хочу купить крутую тачку и приличную охотничью винтовку с оптикой, чтобы охотиться на носорогов в Кении. А на это нужны деньги.

— Вы уверены в своей победе?

— А разве тут есть достойные соперники?

— Браво! Какой оптимизм! Какая уверенность в своих силах! А вас не смущает, что по соседству с вами будет бороться за победу очаровательная Леночка?

— Если ей станет грустно, я обязательно навещу ее.

— Ха-ха-ха! Прекрасная шутка! Прекрасная, если учесть, что температура воды в озере — всего плюс семь! — воскликнул Саркисян, заполняя собой весь кадр. — И все же я напомню: если робинзон покинет свой остров, он немедленно выбывает из соревнования. Увы, сойдет с дистанции и тот игрок, чье одиночество будет нарушено вторжением на остров гостя.

Последним участником оказался мужчина пенсионного возраста, похожий на рыболова-спортсмена. От волнения он потерял дар речи, и Саркисяну никак не удавалось его разговорить.

— Ваше имя?

— Павлов.

— Кем вы работаете?

— Пенсионером.

— Чем вы будете заниматься на острове?

— Рыбалкой.

— Вы полагаете, вам удастся поймать рыбу без крючка и лески?

— Я только так и ловлю…

Наконец все пятеро участников, переодетые в униформу, с пакетами в руках, выстроились на берегу перед моторной лодкой.

— До старта нашего грандиозного шоу остается всего несколько минут! — неутомимо говорил в микрофон Саркисян. — Пятеро отважных людей добровольно погружаются в экстремальные условия, чтобы доказать: возможности человека безграничны, если не угасают любовь к жизни и вера в победу…

Он первый сел в моторку и занял место на носу. За ним в лодку стали забираться участники. Оператор Чекота, не замечая, что шлепает ботинками по воде, снимал, как Бревин подает руку Лене и помогает ей запрыгнуть на корму.

Ворохтин стоял в группе ассистентов и смотрел, как робинзоны прощаются с Большой землей. Когда моторка отчалила, он сунул руку в карман комбинезона и вынул оттуда бумажный скатыш. Осторожно, чтобы не порвать, развернул его и прочел фразу, написанную торопливо и простым карандашом: «Если получите от меня сигнал о помощи, пожалуйста, прихватите с собой черную кожаную косметичку, которая лежит во внутреннем кармане моего рюкзака. Заранее благодарна!»

Лагутин стоял на самом краю обрыва, с которого торчали спутавшиеся корни деревьев, напоминающие неухоженную бороденку. Моторная лодка, на которой он приплыл сюда, медленно отчаливала от берега, оставляя на зеркально-гладкой воде идеально ровный контур конуса.