Белоснежный роман - Татьяна Алюшина

Вика рано вышла замуж, рано родила и начала самостоятельную семейную жизнь, отделившись от родителей и переехав в свою собственную квартиру, которую им с мужем Андреем помогли приобрести в складчину родители молодых.

Как-то раз, уже вскоре после отъезда папы в Америку, Настя приехала к Вике в гости отдать подарок для ее сына Платона, который приготовила ему на день рождения, да так и не вручила – не смогла вырваться на празднование из-за учебы и работы на селекционной станции в Подмосковье.

Да и честно говоря, последнее время они редко общались и виделись. У Вики имелась своя теория жизни, однажды давно и подробно изложенная ею Настасье, один из пунктов которой гласил, что от людей, у которых происходит что-то трагическое в жизни, надо держаться подальше, чтобы не пускать в свою жизнь негативные переживания и эмоции.

Как-то так.

Родные люди и друзья тоже входили в число тех, от кого следовало держаться подальше в случае какого-то несчастья.

Насте, собственно, было глубоко безразлично, какие у нее там теории и жизненные установки, и, честно говоря, она не горела желанием общаться с Викой, но отдать подарок ребенку давно надо было, вот и приехала.

У дверей подъезда стояла домработница Вики и няня Платона Зоя Захаровна, которую все привыкли называть только по отчеству. Заметив приближающуюся Настю, та, как-то суетливо отворачиваясь, торопливо вытерла маленьким платочком слезы, скомкала его и сунула в рукав пальто.

– Здравствуйте, Зоя Захаровна, – улыбаясь, помахала ей еще издалека Настя. – Вы что, в химчистку собрались? – указала она на объемистые сумки у ее ног.

– Здравствуй, Настя, – ответила та, отвернулась и посмотрела куда-то поверх Настиной головы. – Нет. Не в химчистку. – Вздохнула тяжко и снова посмотрела на девушку. – Уезжаю я.

– Куда? – слегка удивилась Настасья.

– К сестре, – односложно отвечала Захаровна.

– В гости, отдыхать? – порадовалась Настя за женщину. – Давно пора, а то, виданное ли дело, столько лет без единого отпуска.

– Не в гости, – как-то неожиданно всхлипнула Захаровна и замолчала, поджав губы. Снова посмотрела куда-то вдаль и сообщила: – Насовсем. Уволили меня.

– Господи боже! – воскликнула Настя, оторопев. – Что значит уволили? Это как?

– Да так и уволили, – посмотрела на нее больными глазами Захаровна. – Не по рангу я теперь для Платоши. Проста, разговариваю неправильно, и биография моя с образованием не для порядочного ребенка, – слезливо шмыгнула она носом, но сдержалась, не заплакала. – Ему нынче этого… гувенера наняли, языкам и манерам обучать. А и то, правда, что я мальчонке…

Отвернулась она и, не удержавшись, все же всплакнула.

– Да что за карамель! – недоумевая, возмутилась Настена. – Какой гувернер на хрен, какие манеры?

– Пойду я, Анастасия. – Ловко извлекая платочек из рукава, женщина торопливо вытерла слезы и махнула рукой. – Вон такси приехало. Мне Виктория Павловна машину до вокзала вызвала и оплатила. Расщедрилась.

– Погодите, Зоя Захаровна, – остановила ее Настя. – Вы мне толком объясните, что происходит. Вика вас уволила, потому что вы не подходите Платону, я правильно поняла?

– Да, – кивнула та, нетерпеливо посматривая через ее плечо в ожидании такси.

– А ему гувернера наняли, так?

– Да.

– А вы с Аллой Валерьевной говорили?

– Она со мной говорила. Она там, – и Захаровна кивнула подбородком вверх. – Это они совместно так порешили. – Слово «совместно» Захаровна выговорила нарочито старательно. – Сказали: все в жизни меняется. – И вдруг улыбнулась сквозь слезы, посмотрев на Настю: – Да не переживай ты так, Настасья Юрьевна. Хорошая ты девушка, и родные твои правильные, душевные люди были. Бабушку твою, Полину Михайловну, век помнить буду за доброту ее и сердечность. Многому она меня научила по хозяйству, да и по жизни. Ничего, прилажусь как-нибудь к жизни, найду работу.

– Как приладитесь-то? – расстроилась ужасно Настасья – К какой-такой сестре поедете? У вас сестра в Норильске живет, в коммуналке с мужем-алкоголиком, насколько я помню, вы же сами как-то бабушке моей рассказывали. Вы там пристраиваться собрались? – негодовала она страшно.

– Да не серчай ты так, Настасья Юрьевна, чистая ты душа, – принялась успокаивать ее Захаровна. – Что ж поделаешь, жизнь она такая, известная: «Богатому как хочется, а бедному как можется». – И подхватила свои сумки. – Поеду я, вон машина подкатила. Они ждать не любят, счетчик включают. – И Захаровна махнула сумкой в сторону подъехавшего такси.

– Так! – приняла мгновенное решение Анастасия. – Ни на какой вокзал вы не поедете!

– Как же так не поеду? – растерялась женщина.

– Да так! – распаляясь все больше, Настена полезла в сумку за ключами. – И к сестре своей в Норильск, в коммуналку не поедете!

– Да что ж такое? – расстроилась вдруг и окончательно потерялась Захаровна.

– Идемте! – начальственным голосом распорядилась Настена и, перехватив у нее из руки одну из сумок, решительно направилась к машине.

– Вы по вызову? – распахнув дверцу, спросила она у водителя.

– Да, – подтвердил тот. – На Казанский вокзал.

– Очень хорошо, – по-деловому заявила Анастасия. – Меняем маршрут, но заказчик тот же. Я заплачу. Давайте багаж загрузим, – и назвала свой адрес. А потом повернулась к Захаровне:

– Вот ключи, – сунула она связку в руки ошарашенной женщине. – Этот ключ – от верхнего замка. Этот – от нижнего. Этот от домофона. Едете сейчас ко мне домой, занимаете комнату у кухни, мою бывшую детскую. Располагайтесь, распаковывайте вещи, приходите в себя.

– Надолго? – никак не могла взять в толк, что происходит, Захаровна.

– Навсегда, – уверено постановила Настя. – Будете жить теперь со мной.

– Нахлебницей не стану, – отрезала Зоя Захаровна и протянула ключи назад Настасье.

– И не надо, – согласилась та. – Принимайте хозяйство, будете домработницей. Так подойдет?

– Так подойдет, – подумав, кивнула Захаровна.

– И вот что, Зоя Захаровна, – продолжала распоряжаться Настена. – Я за своими заботами что-то совсем забросила хозяйство. Никакого бабушкиного порядка уже нет, – грустно улыбнулась она. – Вот вы и поможете мне его наладить. Договорились?

– Договорились, – помолчав и пристально посмотрев на нее, согласилась Захаровна.

Поднимаясь на лифте к Вике, Настя думала, что сейчас выскажет им все свое негодование, объяснит и растолкует, что нормальные люди не поступают подобным образом! Это просто… скотство какое-то!

Десять лет!

Десять лет Зоя Захаровна работала и жила в этой семье.

У нее сложилась очень непростая, трагическая судьба, но она удивительно сильная женщина, коренная сибирячка, с волевым характером и очень добрая, простодушно открытая, такая настоящая, что называется из народа, про которых говорят: соль земли. И оттого в большом городе, да и вообще в современной жизни, невероятно уязвимая и беззащитная.