Музыкальный инстинкт. Почему мы любим музыку - Филип Болл

Таким же образом мы группируем «пиксели» музыки во фрагменты с узнаваемыми контурами: этот процесс называется формирование блоков, и, осуществляя его, мы пользуемся подсознательными правилами, помогающими определить степень «совместимости» нот. Объединяющие черты, такие как маленькие интервалы и общая тональность, действуют как клей, удерживая их вместе.

Формирование блоков – важнейшая часть осмысления музыки. Когда нам нужно запомнить мелодию с первой до последней ноты, то это удается с большим трудом, даже если речь идет о музыке не сложнее детской песенки. Разумеется, профессиональные музыканты и композиторы могут сыграть по памяти композиции, состоящие из тысяч нот и не спутать ни единой, но эта на первый взгляд потрясающая способность памяти возможна благодаря запоминанию музыкального процесса, а не отдельных нот. Если вы попросите пианиста сыграть сонату Моцарта с сорок первого такта, то ему, скорее всего, придется прокрутить композицию в памяти с самого начала и до начала нужного такта: партитура не лежит целиком в памяти так, чтобы подсказать начало с произвольной точки. Сравните это с тем, как вы описываете свой маршрут от дома до работы: вы не просто воспринимаете его как списсок улиц, но последовательно проезжаете по каждой из них. Когда музыканты на репетиции ошибаются, то возвращаются к началу музыкальной фразы («начнем со второго куплета») и играют снова.

Итак, когда мы слушаем мелодию в развитии, то слышим каждую ноту в контексте множества воспоминаний: какая нота была перед ней, контур мелодии идет вверх или вниз, слышали ли мы эту фразу (или похожую на нее) в начале композиции, звучит ли она как ответ на предыдущую фразу или с нее начинается совершенно новая тема. Мы помним тональность, а поэтому бдительны к знакам, отмечающим ее смену, и запоминаем такой ход, например, как вторую часть симфонии. Мы даже можем вспоминать другие произведения этого композитора или исполнителя: «Ой, у Синатры получилось гораздо лучше». Мы помним так много. А насколько хорошо?

Если людям проиграть отдельные ноты и спросить, была ли вторая нота, прозвучавшая через какое-то время, такой же, как первая, или другой, то они смогут верно ответить лишь в том случае, если разрыв между нотами не превышает 15 секунд (для музыки это долго!). Кратковременное преобразование и запоминание высоты звука происходит благодаря нейроннам особой области мозга, которая называется нижняя лобная извилина, и кодируется особыми генами. Этот «отсек» был дан нам природой и эволюцией для немузыкальных целей: с его помощью мы распознаем высоту различных звуков и таким образом понимаем речь и ее эмоциональную окраску, узнаем крики животных и другие звуки естественного происхождения.

Но существует не так много музыкальных произведений, даже самых минималистических, в которых ноты разделены долгими паузами. Если между двумя нотами, которые нам нужно запомнить, поместить другие ноты, наша музыкальная память может не справиться. Кроме того, мы лучше запоминаем интервалы между двумя нотами, если они короткие: мы способны воспринять два последовательных шага на целый тон (от до к ре, например) как одинаковые, но нам тяжело определить разницу между малой секстой (до-ля-бемоль) и большой секстой (до-ля). Это является еще одной причиной для распределения размеров интервалов, о котором мы говорили выше: наша музыкальная память надежнее сохраняет и лучше воспринимает те мелодии, которые в основном содержат короткие интервалы.

Рис. 4.17 Песня ребенка двух с половиной лет от роду, которую примерно перевели в традиционную нотную запись.

Контур мелодии – серия подъемов и спадов высоты тона – является одним из самых важных элементов для запоминания и узнавания. Грудные дети уже в пять месяцев воспринмают смену контура мелодии и реагируют на нее изменением сердечного ритма. Большинство спонтанных, очаровательно изменчивых песен, которые дети начинают петь с полутора лет, состоит из коротких фраз с идентичным повторяющимся контуром и без тонового центра (Рис. 4.17).

Как дети, так и взрослые без музыкального образования часто считают, что две мелодии с одинаковым контуром, но со слегка измененными интервалами, звучат идентично: они просто не замечают мелких различий. Взрослые без музыкальной подготовки, если их попросить пропеть незнакомый музыкальный отрывок, могут не попасть ни в одну ноту, но уловить общий контур все же смогут. Знакомые мелодии все равно остаются узнаваемыми, если их контуры «сжимаются»: это напоминает изменение высоты горной цепи. Именно так поют маленькие дети, когда разучивают песню: они делают произвольные, слабые попытки попасть в нужную высоту ноты, но вы все равно поймете, что они поют “Old MacDonald» или «Three Blind Mice». На самом деле, если бы все шаги мелодии вверх и вниз сократить до одного полутона, чтобы мелодия превратилась в монотонный гул, некоторые люди все равно могут угадать знакомую песню. И напротив, если ноты хорошо знакомой мелодии сыграть в случайно выбранных октавах, чтобы звуковысотные классы остались верными, но контур мелодии претерпел серьезные изменения, то опознать музыку становится сложно (Рис. 4.18).[30]

Короткие фрагменты мелодии с характерными контурами часто используются в качестве архитектурных блоков в сложной музыке. Музыкальный психолог Диана Дойч обнаружила, что фраза на Рисунке 4.19а гораздо легче запоминается, если ее разделить паузами, как на Рисунке 4.19б, хотя оба фрагмента содержат абсолютно одинаковые последовательности нот. Паузы разделяют последовательность на группы нот с одинаковым контуром (иногда эту особенность называют параллелизмом, потому что последовательные мелодические контуры стоят параллельно друг другу). На самом деле в мелодии б меньше информации для запоминания, потому что повторяющийся рисунок позволяет сжать информацию всей последовательности в более удобную для восприятия форму. Вместо того, чтобы запоминать, как «до-диез идет вслед за первой ре, за ней следует снова ре…» нам нужно запомнить четыре повторяющихся мотива, каждый из которых состоит из шага вниза на полутон, а потом вверх на каждой ноте аккорда соль мажор†[31]. Таким же образом мы можем сразу же вычленить компактную «формулу», по которой строится последовательность 123123123123…, но структура последовательности 121322311322… очевидна в значительно меньшей степени. С технической точки зрения эти последовательности алгоритмически сжимаемы, но если паузы расположены неочевидно, они препятствуют запоминанию: фраза на Рисунке 4.19с запоминается сложнее, чем фраза а.

Рис. 4.18 Если проиграть знакомую мелодию нотами из разных октав, как на этом примере песни «Mary Had a Little Lamb», то большинство людей не смогут ее узнать; причина этому – чрезвычайно искаженный контур мелодии, возникший из-за перестановки нот в другие октавы.