Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1 - Коллектив авторов

социальной структуры, включая уничтожение крестьянской общины, превращение сельского населения в зависимых работников, создание огромной массы работников–заключенных, переселение жителей в новые создаваемые промышленные центры и т. д., результатом чего стал резкий и болезненный слом традиционных общественных отношений и устоявшихся социальных и территориальных связей. Данная модель послужила примером и для многих других государств, в том числе в зоне глобального Юга, власти которых ориентировались на форсированное, «догоняющее» развитие. Однако осуществить подобное разрушение прежней структуры социума там удалось в весьма различной степени, и во многих странах Азии, Африки, Латинской Америки сохранились традиционные институты или их элементы (общины, кланы, родо–племенные группировки и т. д.). Дополнительным фактором, который способствовал их размыванию, стала экономическая глобализация конца XX в., которая значительно усилила интеграцию этих стран в мировой рынок.

Особые модели модернизации возникли к концу XX в. в странах Восточной Азии. Примером здесь стала Япония, которая в 1950‑е — 1970‑е годы совершила мощный экономический рывок, опираясь на широкое использование новейших достижений науки и техники, развитие образования и массовое производство конкурентоспособных товаров на экспорт. Одновременно поощрялся и внутренний спрос. Все это позволило Японии в 1970‑е годы стать третьей по мощи экономикой мира (после США и СССР). Социальная структура японского общества приблизилась к той, которая существует в Северной Америке и Западной Европе. Вслед за Японией экспортно–ориентированная модель развития была заимствована «новыми индустриальными странами» Азии, среди которых выделялись так называемые «азиатские тигры» (Гонконг, Южная Корея, Сингапур, Тайвань) и страны «второй волны» (Малайзия, Таиланд). Мотором модернизации служило производство на экспорт качественных товаров, дешевизна которых определялась в первую очередь более низким уровнем оплаты труда. Увеличение доходов от экспорта способствовало затем росту обеспеченных слоев населению, обладающих платежеспособным спросом, что, в свою очередь, стимулировало производство для внутреннего потребления и общее повышение благосостояния.

Наиболее впечатляющий модернизационный рывок в конце XX в. был совершен Китаем, где он прошел несколько последовательных этапов. На первом из них жесткая диктатура, установленная в 1949 г. режимом Коммунистической партии Китая во главе с Мао Цзэдуном, обеспечила централизацию и унификацию страны, подготовив тем самым почву для последующих преобразований. Рыночные реформы, проводившиеся затем с конца 1970‑х годов, позволили, с одной стороны, обеспечить значительный рост сельскохозяйственного производства при одновременном возникновении в деревне десятков миллионов «избыточных» рабочих рук, которые привлекались на частные иностранные и китайские предприятия, производившие продукцию прежде всего на экспорт за счет крайней дешевизны и в значительной мере бесправия рабочей силы. Стремительный экономический рост превратил Китай в начале XXI в. во вторую по мощи экономику и настоящую «мастерскую мира». Влияние китайского капитала ощутимо во многих странах как глобального Юга, так и глобального Севера, и Китай выдвинулся на передовые позиции в борьбе за мировую гегемонию. В самой стране сформировались многочисленные «средние» слои населения, которые служат основой для роста внутреннего потребления и расширения обслуживающего его производства.

В то же время модернизация в Китае, как и в других странах, явственно демонстрирует и «теневые» стороны и болезненные эффекты. Такие результаты происходящих трансформаций, как резкая социальная дифференциация, размывание традиционных деревенских структур, возникновение многомиллионного слоя рабочих–мигрантов, вынужденных покидать привычные места жизни и уезжать на работу в тяжелых и нередко бесправных условиях, коррупция, невысокий уровень заработной платы и социальных выплат, широкомасштабное закрытие нерентабельных и устаревших предприятий (особенно в старых промышленных районах), катастрофические экологические последствия бурного хозяйственного развития нередко приводят к массовым социальным протестам.

«Бегство от свободы» и тоталитарные тенденции

Одной из реакций на тенденции нарастания социальной атомизации стал подъем в период после Первой мировой войны массовых движений тоталитарного типа (фашистских, национал–социалистических, национал–синдикалистских и др.). Оказавшись в ситуации распада устоявшихся общественных связей, утратив ощущение сопричастности к определенному территориальному сообществу или социальной группе, а вместе с тем — и свое место в социуме, многие люди оказались склонны к «бегству от свободы» (Э. Фромм), т. е. к поискам замены этих связей иной силой (своего рода псевдосообществом), с которой они могли бы себя идентифицировать, ощутить себя своими, преодолев изоляцию. Такими точками опоры все больше становились нация и воплощающие ее институты — государство или политическое движение.

Саморастворение в псевдосообществе, как отмечали социальные психологи, имело две стороны, условно названные ими «садистской» и «мазохистской». В совокупности эта реакция соединяла в себе стремление господствовать над более слабыми и рабски покоряться высшим и сильным. Она могла сопровождаться и специфическим бунтарством, однако направленным не против иерархии и господства как таковых, а на подчинение новой, более сильной власти, иррациональной воле или «естественному закону». Опирающаяся на эти психологические черты и конформистские привычки «авторитарная личность», оказываясь рядом с другими такими же индивидами в деструктурированной «массе», становилась крайне восприимчивой для националистических и социал–дарвинистских настроений.

Одним из первых ярких отражений подобной общественной ориентации в культурно–интеллектуальной сфере стали идеи, которые высказывались итальянскими футуристами еще до Первой мировой войны. Ухваченный ими «дух времени» во многом предвосхищал еще только разворачивавшиеся социальные трансформации. Футуристы объявили себя глашатаями индустриальной модернизации и «механизации» человека, воспевали борьбу с конкурентами, господство сильного, войну, национализм, технократию, «здоровый и сильный огонь несправедливости».

Фашистские и национал–социалистические движения, возникшие в период между двумя мировыми войнами, довели идеи нации, национализма и социал–дарвинизма до крайнего предела. Они провозглашали себя подлинными носителями интересов нации как единого целого, конкурирующего с другими нациями, — в противовес отдельным, частным, групповым и эгоистическим интересам классов, социальных групп или индивидов — «атомов». Носителями таких партикуляристских интересов тоталитарные движения считали, с одной стороны, рабочее движение с его особой культурой и системой ценностей, а с другой — правящие элиты буржуазного общества. Отсюда вытекало стремление полностью растворить классы и человеческую личность в контролируемом и иерархически структурированном «целом» — государстве, нации, партии. Итальянский фашизм провозглашал, что признает индивида лишь постольку, поскольку он «совпадает с государством, представляющем универсальное сознание и волю человека в его историческом существовании», «высшую и самую мощную форму личности» (Б. Муссолини). Нация понималась им как носитель «неизменного сознания и духа государства», сплоченный на основе «общей воли» и «общего сознания». Германские национал–социалисты заявляли, что «общая польза выше личной пользы» в рамках «народного сообщества людей немецкой крови и немецкого духа в сильном, свободном государстве».

Фашистские и национал–социалистические движения 1920‑х — 1930‑х годов были организованы как жестко централизованная структура. Ее сердцевиной являлась политическая партия, управляемая сверху вниз, по принципу «вождизма» (Национальная фашистская партия в Италии, Национал–социалистическая немецкая рабочая партия в Германии — НСДАП и др.) Под контролем партии создавались и действовали общественные организации: боевые и штурмовые отряды, корпоративные и профессиональные союзы и ассоциации, предпринимательские, рабочие, молодежные