Кусучий случай, или няня для обреченного - Кристина Юраш

Он блаженно терся об нее. Я с подозрением провела рукой по меху, проверяя, нет ли здесь традиции, пускать надоевших родственников на шубы. Вроде нет. Хотя, кто его знает!

Если что, из меня получится так себе шуба. Если все — таки решат пустить меня на шубу, то пусть предупреждают заранее. Чтобы я смогла отрастить шерсть на ногах!

— Не всегда. Иногда даже о наличии любовницы не догадываются даже особо приближенные, — заметили волки.

— Погодите, если бы я поддалась неземной страсти, то осталась бы тайным носочком, который периодически меряют втайне от законной супруги и остальных? — ужаснулась я.

— Мы немного не поняли, — вздохнули волки, пока Титикака всосался в шубу ни на жизнь, а насмерть. Она мял ее когтями и блаженно посасывал.

— Хорошо, я была бы влажной салфеточкой, которой втайне вытирают… — начала я, вспомнив, что в другом мире. Очень трудно, когда ты привык к одному, а тут совсем другое!

— Я понял вас. Да, — кивнул бородатый.

— Отлично, — согласилась я. — Мне теперь до свадьбы в шубе бегать? Или можно будет мыться без нее? Нет, просто если свадьба летом, я сама слегка озверею! По жаре ходить в шубе! — возмутилась я, втайне поражаясь.

Он решил на мне жениться! Не может быть! Я еще не знала, радоваться или плакать. «Давайте будем радоваться тихо!», — посовещались душа, разум и сердце. И утащили тихую радость куда-то в глубины души.

— И теперь положение обязывает его величество относиться к вам как к невесте, — пытались объяснить волки. — А не как к наложнице. Вы имеете право стоять рядом во время церемонии. Вы имеете право не делать поклоны в его присутствии… Вы имеете право появляться рядом с ним в открытую и сопровождать его везде…

— Он хоть не замерзнет? Или у него шуб на целый гарем припасено? — спросила я, рассматривая дорогую вышивку. И счастливого Титикаку, который сожрал уже половину.

Мне не ответили.

— И что дальше? Могу ли я снимать эту шубу? — спросила я.

— По древней традиции, если кто-то увидит вас без нее, то это будет означать, что вы опорочили свою честь, — заметил бородатый.

— Я сегодня чуть не опорочила не только честь и совесть, — заметила я, вспоминая поцелуй. У меня до сих пор от него колени трясутся.

— Так что в ваших интересах, оставаться в ней до свадьбы, — объяснили мне волки. — Тут дело не сколько в шубе, а сколько в запахе… Это древняя традиция. У нас, например, мужчина волк дарит понравившейся девушке свою одежду, которую невеста обязуется носить… Чтобы на ней остался его запах. Это означает, что она теперь принадлежит ему!

— И все определяют это по запаху! Да? — удивилась я, принюхиваясь к себе. Скажем так, я не понимала ничего. Ну шуба, как шуба. Пахнет шубой!

На меня смотрели так, словно уже догадывались, как я таскала у своих несостоявшихся женихов носки и рубашки. Правда, чистые, но все же! Судя по запаху, на меня претендовал порошок и кондиционер для белья!

— О, запах будет! Это я вам обещаю! Мне уже жарко! — заметила я, глядя на горящий камин. Если раньше он казался мне лучшим другом, то сейчас, в свете помолвки, моим злейшим врагом.

— А кого я хоть ношу? — спросила я, проверяя рукой мех. — Чей мех?

— Это мех первого зверя, убитого его величеством, — гордо заметили волки. — Вот. Я тоже ношу своего первого зверя. И брат носит!

Я посмотрела на коврики из Икеи, и вздохнула.

— И однажды, наступит день, когда мы подарим это своим невестам! — обрадовали меня. — Так что первый убитый зверь всегда ценен! Ладно, мы пойдем…

Волки покинули свой пост и собрались возле двери, поклонившись.

— Давайте без церемоний, — выдохнула я, глядя на целиком довольного моей помолвкой Титикаку. Вот, кто-кто, а он был просто в восторге, валяясь в шубе и намекая, мол, мама, выходи замуж почаще!

— И как мне теперь помыться? Хорошо! Спрошу проще! Как мне снять это платье? — проворчала я, решая, что делать с камином.

— Так, Титикака! Мама пытается снять платье, которое порвал Титикака- старший, — усмехнулась я, пытаясь стянуть его вниз. Что-то в платье хрустнуло, и оно упало на пол.

— Есть такая высокая мода, — заметила я, глядя на белоснежную шубу с роскошным мехом. — Шубу в трусы заправлять!

Я провозилась со стрингами и шубой, наматывая ее по обе стороны от бедер.

— О, как хорошо, — простонала я, глядя на босые ноги. — Так! Куда вываливаешься!

Мне пришлось заправлять шубу снова. В белой роскошной шубе и трусах я выглядела, как развратная Снегурочка с очень взрослого корпоратива.

— Первый зверь, убитый на охоте становится шубой… Отлично! Давай мы будем думать, что та мышь, которую ты поймал у нас дома, все-таки выжила! — заметила я, вспоминая, как придя домой обнаружила по приходу дохлую мышь. — Мы будем думать, что она просто так уснула. С оторванной головой… И все мышки так спят! А то невеста будет очень рада, когда ты будешь дарить ей … варежку из мыши!

Я представила, как вырастает мой Титикака, становится таким же красавцем, как его дядя, как видит красивую девушку, охотится на нее, а потом достает варежку из мыши: «Все, теперь ты моя невеста!». Я не хочу видеть лицо девушки в этот момент. Особенно, если она хорошо знает местные традиции!

Я расхаживала вокруг купальни, мечтая принять ванну.

— Так, малыш, — прошептала я. — Стой на стреме! Сейчас мама сходит в туалет и примет ванну. Если что — рычи!

— Куда-а-а-а! Куда-а-а! — читалось в сонных глазах Титикаки, обнимающего двумя лапами растерзанную подушку. — Куда-а-а исчезла моя мягкая шу-у-убка…

Я зашла в ванную, как вдруг дверь чуть не вынес Титикака. Он был уверен, что мама идет на свидание к белому другу.

— Посиди пока в комнате. Одну минуточку! — взмолилась я, закрывая двери на погнутый королевской стражей засовчик.

— Погоди, — прошептала я, пытаясь закатать шубу повыше. — Мама сейчас вернется!

Я сидела и думала. Нет, ну мог бы подарить мне какую-нибудь варежку из мыши! Я бы носила ее на шее! Или в кармане! Нет! Шуба!

«Ха-ха!», — помирала судьба, просто валясь от смеха.

В памяти всплыл мой собственный голос.

— Нет, не всем же шубы и бриллианты! — спорила я с кем-то из девчонок по телефону. — Я, может, тоже хотела бы, чтобы мне шубу подарили, а не чахлый букет тюльпанов и открытку «С женским днем!». Но вот! Стоит в вазе! Дорог не подарок! Дорого внимание! Какую? Да, красивую, в пол… Эх, давай не будем мечтать о несбыточном! Белую… Чтобы прямо белую-белую… Нет, норковую я не хочу! А что за белый зверек такой?

«Ой. Не могу!!!», — ржала судьба, заставив меня скрипнуть зубами.