Обязанности верных - Алексей Владимирович Егоров

а потом забрали еду и вино. Несколько угольев из жаровни наверху, растревоженный очаг внизу – дом вскоре занялся пламенем. Рабов уже след простыл, наверняка побежали сообщать о случившемся.

Завернув добычу в скатки ткани, чужаки сбежали из дома. Как и предполагали, пламя не дотянулось до соседей. Ветер поднимал алые перья, разнося их по окрестностям. Пока не видно, чтобы огонь укоренился на новом месте.

На пожар уже сбегались соседи, вооруженные баграми и топорами. Проскользнуть мимо взбудораженной толпы не составило труда. Зарево пожара осталось позади. Тьма вновь хлынула на улицу. Вдалеке ревел огонь, звучали удары топорами и крики людей.

Саганис просыпался.

Ужас пожара распространялся по районам быстрее самого пламени. Ведь нет ничего страшнее для города, чем огонь. На бегущих прочь от огня не обращали внимания. Даже копья в их руках никого не смутили.

В канализации чужаки перевели дух.

– Нам повезло, – тяжело дыша, сказал Эгрегий.

– Да. Другого раза не будет.

– Я старался взять все самое необходимое.

Хенельга кивнула, сама помогала грабить. Сначала не хотела брать дорогие побрякушки, но Эгрегий убедил, что изделия из драгоценного металла ценятся у варваров. В Саганис они уже не смогут забраться, придется иметь дело со степняками.

– Пойдем, лучше не задерживаться, – поднялась Хенельга.

Она помогла Эгрегию взвалить на плечи поклажу. Хенельга шла позади, прикрывая тыла. Данаи еще не успели сообразить, что произошло. Суматоха скрыла грабителей не хуже, чем ночь.

Чтобы протиснуться через решетки, пришлось разбирать мешки. Некоторые кувшины оказались слишком крупными.

– Выпить или бросить?

Хенельга пожала плечами. Напиваться сейчас не следовало бы, но не бросать же вино! На пару они осушили полкувшина, а остальное вылили наружу, словно подношение удаче.

Спускались особенно осторожно. Хотя вниз идти легче – держались за веревку, прихваченную в доме. Даже еда не так важна, как инструменты. Еда кончится, а веревки и ножи позволят протянуть некоторое время.

– Куда отправимся? – спросил Эгрегий, когда они спустились.

– Как можно дальше!

Снаружи Саганис все еще выглядел спящим. Не чувствовался запах пожара, не слышно шума толпы. Обманчивое впечатление, ведь пройдет не так много времени, как порядок наведут и установят, что произошло.

Чужаки понимали, что времени у них до рассвета. Не останавливались всю ночь, несмотря на риск.

Уже к утру им удалось добраться до развалин башни на мысу. Не лучшее место для отдыха, но Эгрегий сказал, что тут безопасно.

– Думаешь, придется сражаться? – спросила Хенельга. – Не лучше ли дальше пойти?

– У них кони. А тут укрытие, – он обвел рукой мыс, – отдохнув, мы будем лучше держаться.

И про себя добавил, что в случае крайней необходимости, смогут спуститься по склону до берега. Хотя перегнувшись через край, Эгрегий засомневался. Настолько опасной их ситуация вряд ли будет.

Натаскав из ближайшей рощи дров, они разожгли костер. Наконец-то поели и отогрелись. Новая одежда – без запаха и не просоленная, создавала иллюзию покоя, безопасности.

Завернувшись в плащи, эти двое некоторое время молчали, наслаждаясь мгновениями покоя. Оба понимали, что в ближайшие дни их ждут тяжелые испытания. Суровый ветер так и норовил выбить людей из башни. Остатки стен едва ли защищали от порывов. Зато ветер уносил прочь дым, скрывая лагерь.

И погода, и люди для них враги. Уйти из земель Саганиса теперь не удастся.

– На север нам не пройти. Эти зимы, – Эгрегий покачал головой, – все замирает.

– Может, охотники бродят?

– Да они-то бродят, но нам с них какая польза.

– Продать золото, купить мяса.

– Если только так. Лучше не рассчитывать.

Он подумал, что большей удачей будет, если людей они не встретят. Данаи обозлены за пожар и убийства, наверняка припомнят исчезновение Аристогитона. А степняки страдают от голода, нужды.

Заночевать решили здесь, прижавшись к подветренной стене. Костер разводить не стали, дрова мгновенно прогорали, а угли выдувало из укрытия.

Согревались только теплом собственных тел, чего явно не хватало. Еще засветло поднялись и побрели на запад, бросив последний взгляд в сторону Саганиса. Все так же тихо, безжизненно. Обманчивое впечатление.

– Разъездов не видать, – сказала Хенельга.

Эгрегий почувствовал, что в ее замечании больше надежды, чем радости. Оба понимали, что данаи не оставят их в покое.

Теперь всякий чужак, обнаруженный в окрестностях полиса, считается врагом. Его схватят. Если не убьют, так примутся допрашивать, пытать.

– Тебе хоть грозит только удушение, – посмеялась Хенельга, – а меня должны распять, как беглого раба.

– Не выйдет, – цыкнул языком Эгрегий. – Мы же разбойники, а тех на столбы прибивают.

– Действительно?

– Почему Виал об этом часто упоминал. Пираты, разбойники…

– Вместе будет веселее.

– Это точно!

Страх отступил, сменившись мрачной веселостью. Ведь именно ради грабежа и насилия они вдвоем вернулись в Саганис. Так чего бояться наказания? Это законный риск.

– Награда за риск будет соответствующая, – прошептала Хенельга.

Эгрегий не стал переспрашивать, поняв ход мыслей подруги.

Все теми же тропами они ушли на запад, провели ночь в летнике, где оставили часть припасов. Пусть этим домиком пользовались данаи, а не пастухи, все же не принято оставлять путников без припасов. В дороге все равны, боги обязывают относиться к странникам с уважением и заботиться о них.

Только дикари, вроде быколюдей, забыли законы гостеприимства.

Эгрегий решил, что лучше уйти под прикрытие леса. Там будет и топливо, и укрытие. И конные воины данаев не смогут их преследовать, окружить, убить. Лучники тоже не так эффективны.

На этот раз Хенельга согласилась с другом сразу. Эти земли он знал лучше, а опыт пастуха все же полезнее, чем те знания, которыми обладала женщина из резчиков. Зимой окрестности уже не напоминала ей о родных берегах. Тут царство холода. Открытые просторы угнетают. Под холодным взглядом неба неуютно. Солнце не может прогреть воздух, скатываясь за горизонт.

Подобные неудобства наверняка испытывали данаи. Пусть не одно поколение сменилось, все же эти земли не стали родными для колонистов. Потому так мало следов оставили колонисты. Нет святилищ,