Коварная любовь Джабиры - Шахразада

Мирджафар кивал – все идет так, как и было задумано. Гарун назвался принцем, охраняет караван, отослал стражников метаться по пустыне. Настоящие разбойники, наверное, теряются в догадках…

– Что ж, значит, пора двигаться и нам…

– Пойду отдам распоряжения, – ответил Хасдай.

– Лагерь снять немедленно, мы выступаем через час.

– А что с женщинами?

– Василике должна добраться до Титтери, – решительно объявил Мирджафар, – и Джабира едет с ней. Принцессе нужна помощница и компаньонка.

Хасдай кивнул, круто повернулся и исчез. Предстояло срочно снять шатры, погрузить припасы и собрать людей.

– Скорей, скорей, нам надо спешить, – закричала Джабира, ворвавшись в шатер.

Василике уже давно напряженно прислушивалась к тому, что творилось в лагере.

– Мы куда-то едем? – спросила она, пока Джабира помогала ей надеть шелковую джеббу и плотный яшмак, тщательно прикрепив хаик, так что лица Василике совсем не было видно. Джабира была одета точно так же, но хаик она еще не опустила, поэтому Василике видела ее радостно возбужденное лицо.

– Мы будем сопровождать нашего господина в походе, – с воодушевлением выпалила Джабира. – Мы выезжаем через час.

– Я должна поговорить с Мирджафаром, – решила Василике и вышла из шатра. Джабира в волнении семенила следом и наконец схватила ее за руку, пытаясь удержать.

– Нельзя. Нам надо собираться.

– Но я должна знать, что происходит и какие у него планы.

– Его планы – не твоего ума дело, – оборвала ее Джабира. – Твое дело – повиноваться. Мы будем ждать здесь.

И тут Василике увидела Мирджафара, который что-то бурно обсуждал с одним из своих людей. Она рванулась вперед, окликнула его, но застыла как вкопанная, встретив ледяной взгляд темных глаз.

Василике плохо представляла себе здешние нравы и обычаи, и ей не приходило в голову, что воины принца пришли бы в негодование, если бы их предводитель позволил женщине вмешиваться в его дела. Женщина всегда считалась у них низшим существом, и они были не способны понять его привязанности к Василике.

Джабира была вне себя от радости, приняв поведение Мирджафара за знак пренебрежения к новой наложнице. Он уже пресытился чужестранкой, и, значит, недалеко то время, когда она, Джабира, станет главной женщиной в жизни великого шейха. В приятные мысли Джабиры грубо ворвался голос Хасдая, который привел в поводу двух лошадей.

– Пора, – вежливо обратился он к Василике и легко подсадил ее в высокое кожаное седло, обтянутое узорчатым шелком. Перебросив ей повод, он повернулся, чтобы помочь Джабире, но девушка уже опустилась в седло. Все трое галопом устремились за всадниками, криками подгонявшими своих быстроногих верблюдов, и скоро весь отряд Горного Лиса затерялся в горячих желтых песках.

В середине дня они сделали короткую остановку, чтобы поесть, а когда пришла ночь, несущая прохладу, разбили лагерь в ложбине между холмами. Отряд двигался на восток со всей возможной быстротой. Ни этой ночью, ни в последующие, когда отряд продолжал углубляться в пустыню, Мирджафар не приходил к Василике.

Несмотря на безумную усталость и постоянную боль во всем теле, Василике не уставала удивляться открывающимся перед ее взором необыкновенным местам.

Обычно они останавливались на привал в оазисах. Некоторые из них были совсем крошечными – дюжины шагов хватило бы, чтобы перейти от одного края до другого, в иных мог поместиться целый город. Но даже в самых маленьких оазисах в изобилии росли яблоки, персики, апельсины, лимоны, гранаты, инжир и финики. Не было там недостатка и в свежей воде – не только для питья, но и для купания.

Василике увидела, что ранним утром пустыня бывает серо-голубой, а когда солнце поднимается выше, песок становится слепяще-белым. На закате краски неба постоянно меняются – от белой к оранжевой, голубой, аметистовой, темно-пурпурной. Когда загорались звезды, небо становилось бездонно-черным… Такими ночами Василике без сна лежала на подушках, мечтая об Мирджафаре, его сильном горячем теле, утонченных ласках, несущих ее к вершине наслаждения.

Утром пятого дня на пустыню упала грозная тишина. Потом задул свистящий ветер, и Василике увидела, как все вокруг пришло в движение. На ее глазах пески меняли форму, вздымались и опадали, плавно текли, плыли между холмами. Подхваченная порывами ветра мельчайшая каменная пыль поднималась к небу, собираясь в плотные облака, которые застлали солнце. Цвет неба изменился на кроваво-красный, потом оно стало угрожающе пурпурным, и весь окружающий мир словно растворился в этом страшном свете. Стемнело. Вокруг Василике метались тени людей и животных, раздавались крики, которые подхватывал и уносил ветер. Рядом с ней, как призрак, возник белый жеребец Хасдая.

– Что это? – испуганно спросила она.

– Песчаная буря, – спокойно ответил он. – Слезай.

Ничего больше не добавив, он ускакал прочь, провожаемый недоуменным взглядом Василике. Потом она заметила, что Джабира уже спешилась и пытается получше укрыть лицо, борясь с ветром.

Острые песчинки впивались в кожу, и Василике пригнула голову как можно ниже. Под одеждой тело горело, как будто его натерли крапивой. Глаза, нос, рот были забиты пылью, каждый вдох казался последним. Земля и небо смешались в невообразимом хаосе, словно наступил конец света.

Вдруг рядом с ней появился Мирджафар. Он взял ее за локоть и повлек к глубокой впадине, где, прижавшись друг к другу, лежали несколько верблюдов, подогнув под себя ноги и плотно зажмурив глаза. Мирджафар втолкнул Василике в узкое пространство между животными и потянул на землю. Потом он достал из вьюка на спине одного из верблюдов одеяло и накрыл им себя и Василике, так что получилось некое подобие палатки.

– Испугалась, любовь моя? – встревоженно спросил он. Василике закашлялась, пытаясь избавиться от пыли, которая, казалось, полностью заполнила легкие, и устало улыбнулась.

– Немного. Буря налетела так внезапно. Скоро она кончится?

– Песчаные бури всегда начинаются внезапно и так же быстро кончаются. Давай я тебя обниму, и ты немного отдохнешь.

Тяжело вздохнув, Василике устроилась поудобнее в объятиях Мирджафара, с наслаждением ощутив силу его мускулистых рук. Она вспомнила, как мечтала об этом минувшей ночью, и не смогла удержаться от вопроса:

– Почему ты совсем не обращал на меня внимания с тех пор, как мы покинули Мирсеб? Я не смогу к этому привыкнуть, Мирджафар, я не создана для кочевой жизни. Что будет, если меня уже ищут? Они убьют тебя, убьют меня, не остановятся перед тем, чтобы свести счеты с каждым из твоих людей…

– Ты должна довериться мне, Василике, – с мягким укором сказал Мирджафар. – Я не могу тебя отпустить. Мы будем вместе, сколько бы времени ни отпустил нам всесильный Аллах. А сейчас поспи – впереди долгий день.

– Я не могу… Я…

– Что тебя беспокоит, моя греза? Отчего ты дрожишь?