Волшебная ночь - Мэри Бэлоу

Шерон почувствовала, как приятно ходить в чистой одежде, видеть солнечный свет и дышать свежим воздухом весь день напролет. А как приятно было чувствовать по вечерам, что ее тело не изнурено тяжелым трудом, что мышцы не ноют от боли, ставшей почти привычной за годы работы в шахте. Мисс Хэйнс заказала для нее два платья, две юбки и блузку, и Шерон носила их на работе. Она уже поняла, что это не особая доброта графа, а обязательное требование ко всем слугам в Гленридском замке, и радовалась тому, что у нее много разных вещей в гардеробе и есть возможность приберечь лучшее платье для праздников и для воскресной службы.

И самое чудесное — у нее теперь была возможность каждый день по часу играть на фортепьяно в гостиной замка. Первые дни она подходила к гостиной с опаской и чувствовала себя скованно, ожидая, что вот-вот откроется дверь и на пороге появится граф. Но он ни разу не потревожил ее во время занятий. Вот и хорошо, повторяла она себе. Очень хорошо. Она чувствовала, что стоит ей увидеть графа Крэйла, и она вновь потеряет всякое самообладание. Она презирала и проклинала себя за то, что так легко попадает в ловушку лестного внимания богатого и красивого аристократа. Краска стыда заливала ее лицо, когда она вспоминала его слова: «Вы не пожалеете, если согласитесь».

Пройдет всего месяц, и она выйдет замуж. Оуэн уже обо всем договорился с отцом Ллевелином, и отец Ллевелин долго рассказывал им о супружеском долге, а потом Оуэн сидел на кухне с ее бабушкой, обсуждая с ней, что нужно приготовить к свадьбе, — ведь у него самого не было ни матери, ни бабушки, которые могли бы помочь ему в этом. Но соседи, как всегда, с радостью займутся приготовлениями, напекут пирогов, вместе с бабушкой приведут их дом в порядок. Праздник начнется в доме, а потом, как заведено, выплеснется на улицу — потому что разве может дом вместить праздник, на который соберется весь поселок?

Это была самая счастливая неделя в ее жизни. Шерон почти забыла о том, что можно огорчаться. Но как-то раз, зайдя к Джонсам, она застала за штопкой Мэри всю в слезах. Свекор кашлял ночь напролет, и Йестин купил лекарства; на это ушли почти все деньги, отложенные на материал для новой рубахи — взамен той, которую «бешеные быки» превратили в лохмотья. В лавке накопилось столько долгов, что им едва хватит следующей зарплаты, чтобы рассчитаться с ними. А значит, им и на следующей неделе придется залезать в долги.

— Но мне грех жаловаться, Шерон, — говорила Мэри, вытирая слезы. — Грех, ведь мы не голодаем, и дети наши здоровы. Возьми хотя бы Блодуэн Уильямс. Ей пришлось пойти на работу в шахту — ее мужу придавило руку, а у них малыш, которого нужно кормить, да и самим им надо что-то есть. А ведь у нее через пять месяцев должен родиться еще один ребенок. Как это все ужасно, Шерон! За что нам такая жизнь?

Да, подумала Шерон, это напоминание ей о том, что приятная внешность и вежливые манеры графа обманчивы. Ее бросало в жар, когда она вспоминала, как дважды чуть не поддалась его обаянию. Она стыдилась своей наивности, когда в прошлое воскресенье, гуляя с ним, она почти поверила ему — поверила, что его действительно тревожат беды людей. Оуэн прав. Он реалист, он крепко стоит на земле, а не витает в облаках. Он абсолютно прав насчет графа Крэйла.

Получив свое первое на новом месте жалованье, Шерон, как всегда, отдала половину бабушке, а из оставшихся денег половину отнесла Мэри. Мэри долго отнекивалась, но потом со слезами на глазах взяла деньги. «Только для малышей — понимаешь, Шерон? — только потому, что ты настаиваешь. Не для меня, не для Хью и даже не для матери с отцом. Только для малышей». Но не прошло и часа после возвращения Шерон домой, как к ним ворвался Хью и швырнул деньги на стол. Он был просто взбешен.

— Ты позоришь меня, когда даешь ей деньги, — отчитывал он Шерон, не обращая внимания на бабушку и Эмриса. — Я, по-твоему, не в состоянии прокормить свою жену, детей и мать с отцом? Моих денег вполне хватает нам, да и Йестин приносит свои. Только попробуй сделать еще раз что-нибудь подобное — и я отлуплю тебя как следует. Шерон чувствовала себя так, как будто ее уже отлупили.

— Я ведь тоже часть вашей семьи, Хью, — ответила она. — Пусть я ушла из вашего дома, но ведь это только для того, чтобы не стеснять вас. Твой брат был моим мужем, не отталкивай меня. Разреши хотя бы помогать вам, когда у меня есть возможность.

— Это вонючие деньги! — заявил он, грохая кулаком по столу с такой силой, что Эмрис, молча сидевший у камина, приподнял брови и поджал губы.

Шерон посмотрела на деньги.

— Вонючие? — переспросила она. — Потому что они от графа Крэйла? А твои деньги, Хью, — откуда они, по-твоему?

— Я вкалываю целыми днями. Мои деньги заработаны потом и кровью, — сказал Хью. — А твои — кто знает, как они были заработаны!

— Стыдись, Хью Джонс! — впервые подала голос бабушка.

— Кое-кто здесь, кажется, хочет плеваться зубами всю следующую неделю, — угрожающе произнес Эмрис. — Я прошу тебя, Хью, извинись, прежде чем уйдешь отсюда.

Злости Хью как не бывало. Он моргал, виновато глядя на Шерон.

— Меня просто взбесило, — проговорил он, — когда я увидел у Мэри деньги. Значит, я уже сам не могу прокормить семью. Но я, конечно, не должен был так говорить, Шерон. На днях при мне кое-кто судачил по этому поводу и я сам, как Эмрис, предложил ему на выбор синяк под глаз или зуб в карман. Ей-богу, Шерон, не стоило тебе идти работать туда. Люди чешут языки по делу и без дела.

— Я так понял, — сказал Эмрис, — что ты извинился. А всех, кто хочет порассуждать о моей племяннице, посылай ко мне, Хью. Лучше ко мне, а не к Оуэну. Оуэн ведь может и убить. А я только покалечу.

Бабушка покачала головой, но промолчала.

Шерон собрала деньги со стола и протянула их Хью.

— Хью, пожалуйста, возьми, — попросила она. — Это для детей. Они ведь мои племянники. Ведь я была женой Гуина.

Хью долго смотрел на деньги, прежде чем решился взять их в руки.

— У тебя доброе сердце, Шерон, — с трудом выговорил он. — Извините за скандал, миссис Рис. Я ничего не соображал.

Да, были на этой неделе моменты, когда она вспоминала, что не так уж все просто в ее жизни. И все равно Шерон была рада. Теперь у нее есть любимая работа, и скоро всех их ждет айстедвод, а потом будет ее свадьба, она станет замужней женщиной и для нее наступит новая жизнь. Шерон не рассчитывала, что после замужества Оуэн позволит ей продолжать работать в замке. Ей бы хотелось работать, но он скорее всего будет против. Впрочем, она не сможет работать по другой причине. Очень может статься, что уже следующим летом у нее будет ребенок. Эта мысль согревала и возбуждала ее.

Однажды, примерно через неделю после того, как она приступила к своей новой работе, они с Верити сидели в детской. Они не смогли пойти гулять, потому что на улице шел дождь, и решили посвятить свободный час рисованию. Это занятие очень нравилось Верити — возможно, отчасти потому, что Шерон в отличие от няни не отчитывала ее за неизбежный при этом беспорядок. Скоро пора закругляться, подумала про себя Шерон, взглянув на часы. Оставалось всего несколько минут до того момента, когда она сможет спуститься в гостиную и поиграть на фортепьяно. Она с нетерпением ждала этого часа. Он принадлежал ей, и только ей.