Принцесса выходит в свет - Михаил Коссой

Гростес отмахнулся, и принцесса почувствовала, как ножки табурета вырвало из ладоней. Барон стремительно надвигался. Принцесса увидела тянущиеся к ней пальцы, инстинктивно выбросила вперед руки, но удержать его не смогла. Он толкнул, она ударилась ногой о стол и стала падать назад, едва успев подставить одну руку. То ли он в нее вцепился слишком сильно, то ли она ухватила его одной рукой за воротник, но он навалился сверху, ударив чем-то жестким в самый верх бедра.

Все смешалось. Что-то упиралось в живот, что-то мешало дышать, она чувствовала пальцы на лице и остервенело крутила головой, чтобы сбросить их. Она толкалась руками, упиралась локтями Гростесу в грудь и рывками пыталась подтянуть ногу, которая застряла в придавленном подоле. Барон, всхрипывая, шумно и слишком близко дышал сверху. Наконец ей удалось как-то вырваться из этой суматошной каши мелких тычков, хватаний, тут же ударить босой ногой барона в тело, отпихнуться от него в сторону. Загребая локтем по каменному полу и толкаясь ногами, принцесса смогла проползти под столом, перевернуться на четвереньки и встать.

Не было времени сообразить, что делать дальше, мелькнула занесенная рука, и принцесса успела лишь прижать подбородок к плечу. Удар скользнул по черепу, заболела кожа над ухом. Принцесса прыгнула вперед, не зная от отчаяния ли, ярости, или чтобы не дать ему достать оружие. Она пыталась ткнуть Гростесу пальцами в глаза, пнуть коленом, толкнуть в стену, безудержно молотила кулачками. Так схлестываются в схватке коты – надо просто действовать в два раза быстрее, чем ты думаешь, что можешь.

Говоря, что будет драться за жизнь, принцесса думала, что это просто фигура речи, а вышло буквально: грязно, потно, страшно и больно. Принцесса дралась за себя, за отца, за королевство, но получила удар в живот, который сбил дыхание. Рот открылся в попытке втянуть воздух. Наверное, это все.

Барон попытался грубо толкнуть принцессу в лицо, но она заставила себя перехватить его руку за запястье. Ее было не удержать, но этого хватило, чтобы чуть-чуть изменить ее движение, замедлить и вцепиться в его растопыренную кисть зубами так, что косточка его указательного пальца оказалась почти целиком у принцессы во рту.

Гростес заорал по-звериному. Он дергал руку, однако принцесса повисла на ней вся, вцепившись пальцами, прижимаясь к барону всем телом, чтобы он не мог размахнуться, стискивая, стискивая и еще сильнее стискивая челюсти. Гростес набрал дыхания и закричал снова. Рука его была отвратительной на вкус. Что-то в ней хрустело и смещалось. Однако принцесса отпустила ее не поэтому, а потому что не могла больше не дышать.

Барон схватил покалеченную кисть другой рукой и из-за этого немного наклонился вперед, касаясь плечом стены. Принцесса уперлась ногой в пол и двумя ладонями толкнула его голову в ухо, к стене, вкладывая вес всего тела. Раздался глухой стук, и барон пополз вниз.

Рывками втягивая воздух, принцесса ринулась к окну, выходящему на озеро. Прямо под ней была крыша одного из «плеч» донжона. Принцесса села на подоконник, перенесла ноги наружу и перевернулась на живот. Глядя на Гростеса, который начинал подниматься, прижимая к голове внутреннюю часть запястья прокушенной руки, она стала разгибать локти, медленно опускаясь до тех пор, пока не нащупала ногой разогретую солнцем черепицу.

Гростес встал. Принцесса, цепляясь за камень стены распластанными ладонями, медленно присела и спустила обе ноги на одну сторону крыши. Одной рукой она задирала под собой подол платья до тех пор, пока не смогла перекинуть ногу через выгнутые дугой вверх черепицы конька, оказавшись на нем верхом, спиной к башне. Теперь она могла отпустить стену и начать двигаться.

Она наклонялась вперед, упиралась ладонями в конек, затем подтягивала тело, перебирая коленями и внутренними сторонами ступней по довольно крутым горячим скатам, садилась и начинала все сначала.

– Не спешить! Не спешить! Не спешить! – больше она ничего не могла придумать.

Сзади послышался шум. Принцесса, преодолевшая примерно треть крыши, свесила голову вниз и посмотрела из-под локтя назад, так что вся картинка у нее в глазах оказалась перевернутой.

Гростес спрыгнул из окна на конек крыши, держа на весу правую руку. Опираясь спиной на стену, он нашарил эфес меча левой и в несколько приемов выволок его из ножен, перехватил рукоять. Принцесса не шевелилась, хотя черепица почти обжигала кожу на бедрах. Барон отлепился от стены, шагнул к ней, потом еще раз, и тут нога наперекрест соскочила с конька. Падая, Гростес взметнул руки, но правая не работала, а в левой был меч, поэтому он лишь проскользил по крутому скату и скрылся за краем крыши. Полвдоха спустя принцесса услышала глухой удар и закрыла глаза. Представителям клана Дандем явно не давалось общение с наследной принцессой.

– Не спешить! – сказала она себе, немного подышав. – Не спешить!

На каждой фразе она преодолевала еще полшажочка. Лучше так, чем как он. Дышать, осторожно смещать ноги, поддернуть подол. И еще раз. Гростес мог бы ударить ее во время драки по голове, и она лежала бы сейчас в донжоне на полу. Но он хотел по хамски толкнуть ее именно в лицо. Только это позволило ей вцепиться зубами. Только это ее и спасло.

Принцесса проползла по всему коньку, легла на живот и осторожно слезла на одну сторону крыши, как маленькие дети слезают с седла. Придерживаясь руками за край ската, она стала сползать вниз на животе. Подол задрался, черепица царапала голые ноги.

Сначала с крыши свесились ступни, потом колени, потом живот. Еще лежа грудью на скате, она нащупала ногами под собой крышу другого корпуса, гораздо более плоскую и спрыгнула на нее. Здесь можно было бежать нормально, ногами, хотя принцесса на всякий случай низко наклонилась и несла руки почти над самой черепицей. Это здание было чуть ниже крепостной стены и почти упиралось в лестницу, которая на нее вела. Принцесса ухватилась за деревянные перила, перенесла ногу и через мгновение уже поднималась по ступеням наверх.

На стене людей не было. Может, побежали смотреть на битву, а может, тут и не было никого – за стеной расстилалось озеро, с которого никто атаковать не собирался. Левее был берег и клин леса, который принцесса назначила себе целью. Справа стена упиралась в широкую башню, под которой были ворота, ведущие на деревянный причал. У причала стояла на воде большая лодка. Принцесса так и думала. Не может же замок стоять на озере и не иметь выходов к воде! Куда-то прачки ведь ходили полоскать белье!

Принцесса отошла от внешней кромки стены и посмотрела внутрь замка. У башни с воротами разговаривали два стражника. Вероятно, еще в караулке кто-нибудь есть.

Принцесса посмотрела в другую сторону. Шагах в пятнадцати от нее на стене высилась каменная будка – укрываться от дождя или ветра. Принцесса пригнувшись добежала до нее и посмотрела вниз. Там были конюшни – стойла, закрытые деревянной крышей, две телеги с сеном. За ними уходил ломаный проезд к главным воротам внутренней стены. Рядом с собой принцесса обнаружила бочонок, из которого торчало несколько факельных рукояток. Она огляделась, но ни следа кремня или кресала не обнаружила. Редискин хвост! Можно было бы поджечь сено, устроить переполох и постараться проскользнуть к лодке. Не спускаться же теперь вниз в поисках огня!

Что-то кольнуло в левой ладони, и принцесса обнаружила, что по привычке крутит кольцо на среднем пальце левой руки. Это было единственное украшение, которое она носила, почти не снимая, уже два года, с тех пор как отец передал ей этот подарок от имени рано умершей матери. Кольцо всегда ей помогало сосредоточиться, собраться с силами, с духом. Принцесса ухмыльнулась. Однажды она даже исхитрилась вызвать им самый настоящий дождь! Во всяком случае, совпадение было удивительное – в тот момент дождь был ей очень-очень нужен. А сейчас нужен огонь.

Принцесса посмотрела на кольцо внимательнее. Может быть… Она взяла из бочонка один факел и выбралась с ним из тени на солнце. Может, прозрачный ограненный камень как-нибудь способен собрать солнечные лучи? Только вот как прислонить руку…

Внезапно сильно стукнуло сердце, потом еще раз. Оно не билось, а будто накачивало ее всю теплом, мелкой приятной дрожью. По телу побежали мурашки, а в левой руке