Люди ночи - Джон Майло Форд

–Четвертое мая восемьдесят второго года.

Он кивнул.

–Вам это что-нибудь говорит?– спросила она.

–Нет. А должно?

–Мой муж погиб на «Шеффилде»[66], – сказала она.

–А…– протянул Хансард, не зная, собирается ли она продолжать.

«Шеффилд» потопила ракета «Экзосет» во время Фолклендской войны (эксперты в кругу Аллана называли ее Южно-атлантической войной). Рэй Рэйвен говорил, что после этого продажи у «Экзосета» взлетели. Все любят победителей.

–Это произошло довольно неожиданно,– сказала она и вздохнула.– Что я говорю? Это было как гром с ясного неба. Просто человек у двери. «Соболезную, миссис Максвелл, но Англия ждет, что каждый[67], ну, знаете». И он исполнил. Что ждала Англия. Я пьяна.

–Хмм.

–Очень джентльменский ответ, сэр.– Она улыбнулась.

Ее улыбка сияла сквозь дымное марево паба. Она светилась.

«Сегодня я должен позвонить Анне»,– подумал Хансард, прекрасно зная, что не позвонит.

–Итак, Николас? Вы джентльмен?

–В каком смысле?

–Да, полагаю, джентльмен. Мне нравится это в мужчинах. Не только это, разумеется.

–Возможно, мне следует вас проводить.

–Возможно, следует,– ответила она, и в ее голосе прорвалось рыдание; по щеке скатилась слеза.– Извините. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я не заигрываю с джентльменами… в смысле, вообще ни с кем…

–Все в порядке,– мягко сказал Хансард, припоминая себя в таком же раздрае.– Все одно, повесят тебя как шута или как джентльмена.

–Что?

–О…– Хансард достал сценарий. Надо переключиться на что-то кроме их самих.– У Дидрика есть ключевая строчка, которую он все время повторяет: «Все одно, повесят тебя как того-то или как сего-то». С каждым следующим разом он чуть повышает ставки: «как бродягу иль раба», «как фата иль как сводника», и так далее, пока, наконец, перед самой придворной маской… вот, смотрите. Дидрик облачается в шутовское платье, отравленный кинжал, которым он собирается убить короля, упрятан в палку.

Дидрика наряжают в шутовские лохмотья. Они приплясывает и взмахивает палкой, изображая пародийный бой на мечах.

КОСТЮМЕР. Милорд, полегче, разойдется шов.

ДИДРИК. Я шут, и я кривляюсь, вам-то что?

КОСТЮМЕР. Сэр,

Я в жизни много повидал шутов,

Искуснейшие знали, что когда:

Ко времени и танец веселей,

Порой и грубый розыгрыш хорош.

Не в пору и не к месту тот же трюк

Взамен веселья может вызвать гнев.

Беда – не рассмешить, а разозлить.

ДИДРИК. Что сделают убогому шуту?

КОСТЮМЕР. Вот как бог свят, и убивали, сэр.

ДИДРИК. Кладбищенские шутки! Смерть за смех!

Но не смогу величие сразить —

Висеть-то что убийце, что шуту.

Хансарду показалось, что Максвелл всхлипнула, но тут он понял, что она смеется.

–Шуты и убийцы. Человеческий род как он есть.– Она вновь взглянула на Хансарда и улыбнулась не той светящейся улыбкой, что прежде, но с искренней веселостью.– Спасибо вам, доктор. А теперь я, наверное, пойду.

Они вышли наружу. Улица была ярко освещена, вест-эндские театры сразу за потоком машин сияли разноцветными огнями.

–Так мне… проводить вас?– спросил Хансард.

–Нет, не нужно. От свежего воздуха хмель сразу выветрился.– Голос у нее и впрямь был совершенно трезвый.– И все равно, спасибо за предложение.

–Я увижу вас завтра в музее?

–Нет, завтра я ужасно занята.

–Ох.

–Как насчет ланча в среду?– внезапно спросила она и вытащила из сумки блокнот.– Вот мой телефон. Место выберете вы. Не слишком рано, хорошо?

–Конечно,– ответил он.

–Тогда доброй вам ночи, доктор Николас Хансард,– сказала она по-прежнему чересчур поспешно, стиснула ему руку, быстро пошла прочь и почти сразу затерялась в толпе и неоновом свете Вест-Энда.

Хансард некоторое время смотрел ей вслед, затем повернулся и зашагал к отелю, насвистывая себе под нос без всякой мелодии.

ВАГНЕР прошла за ним с полквартала и убедилась, что он вошел в отель. Подождала несколько минут. Наконец зажглось окно, и Хансард – темный силуэт в раме – задернул шторы.

Это было бы интересное знакомство, с горечью думала она. Аллан часто о нем говорил очень тепло. Однако она не встречалась с друзьями Аллана, если только их орбита не пересекалась случайно с ее собственной. Это была самая конспиративная любовная связь, к удовольствию таких, как Палатайн, и неудовольствию таких, как Риз-Гордон. Мучительная череда тайных свиданий, где их не заметят или запомнят иначе, и встреч в людных местах, где они затеряются или их примут за других. Никаких походов в театр, никаких обедов в ресторане; вместо этого они читали друг другу пьесы над гостиничной едой в номер.

Вот и все; и этого им было довольно.

Теперь у нее был «дипломат» с электроникой, несколько кодовых имен и план. Вот и все; и этого должно быть довольно.

Будильник в наручных часах вырвал его из муторных сновидений. Он встал и тут же плюхнулся на кровать, не совсем понимая, что с ним: легкая простуда, легкое похмелье или легкая депрессия. В любом случае идти никуда не хотелось.

Он позвонил в музей, отменил сегодняшнюю запись, потом заполз обратно в постель – в темноту и сон.

Второй раз он проснулся незадолго до полудня, уже не такой разбитый. Оделся, сложил свои заметки и пошел в паб неподалеку от отеля. Взял пинту сухого сидра, сандвич с помидорами и ветчиной, устроился в относительно светлом углу и начал размышлять о шутах и убийцах.

Допустим, в пьесе выведен реальный убийца?