Об искусстве и жизни. Разговоры между делом - Ирина Александровна Антонова

по существу, не является. Когда я об этом говорю, то я не имею в виду ни одной уничижительной интонации, ни одного уничижительного определения, совсем нет, я говорю о рождении совершенно нового. Мы не нашли еще этому названия, оно придет со временем, как мне кажется, но уже ясно, что огромные массивы скульптуры и живописи, заполняющие сегодня залы, выполняют какую-то иную роль. Я даже не всегда могу себе представить, где они находят себе пристанище, когда заканчивается выставка. Как правило, они огромны по масштабам, они имеют, как говорится, свои законы соотношения размеров и форм. Повторяю, чтобы было ясно, речь идет не о «плохом» искусстве, а о возникновении какой-то новой реалии.

Я не настаиваю, но мне так кажется, что в разговоре о Тышлере нельзя не думать о кризисе искусства, без драматизации этого кризиса, так как период перемен неизбежен.

Александр Тышлер, 1960-е (?). © ГМИИ им. А. С. Пушкина

Александр Тышлер один из немногих художников, кто создал полностью новый художественный язык. Все элементы этого языка были известны и раньше, но не в том сочетании, какое он предложил. Конечно, в искусстве пользуются и пользовались метафорой и метафорическим подходом, но так, как это делал Тышлер, вы с трудом найдете у других мастеров. Очень часто, и об этом даже посетители нашего музея пишут в «Книге отзывов», мы теряемся в поисках смысла и содержания в его картинах, мы их не понимаем, хотя пытаемся разгадать, даем им множество определений, но ни одно из них не является достоверным, а некоторые работы так и остаются загадками. Это очень сложный язык для понимания. Конечно, он писал и просто пейзажи, и очень любил их писать. Ездил в Поленово, ездил в Армению. И картины, привезенные оттуда, я бы сказала, написаны в традиционной манере. Также он очень много работал в области портрета. Его портреты изумительны по глубине, содержательности, тоже очень загадочные, непонятные, но все-таки это портреты, а вот многие его композиции или циклы, которые он создавал, очень сложно объяснить и очень непросто рассказать о них зрителю.

Однако даже если мы не всегда понимаем сюжет, который Тышлер нам показывает, не можем разгадать, что происходит на полотне, тем не менее общий настрой его творчества, по-моему, очевиден.

У Тышлера есть две главные, сквозные темы: одна из них — трагедийное восприятие мира. Иногда это драматические сюжеты, очень многие из них — открытая трагедия, которая не может не волновать, не может не потрясать зрителей, это страшные лица, страшные ситуации. Другая — лирическое восприятие мира, прежде всего через женские образы, но не вообще женщин, а двух очень близких ему, которые стали его женами. Это его первая жена Анастасия и вторая, на которой он женился после смерти первой, Флора. Два замечательных, каждая по-своему, человека. То, что они дали ему очень много, мы видим на их портретах.

Тышлер всего себя отдавал работе. Он был одним из основателей общества станковистов. Много занимался графикой, это была для него возможность выражать свои мысли, а также отображать исторические события, которым он был свидетелем. Правда, не обо всем он говорит привычно для нас, но все-таки это та реальность, которая имела место. Художника Тышлера отличает очень открытая гражданская позиция, он не остается равнодушным, не является наблюдателем, он всегда в гуще событий. А вместе с тем у него много фантазийного, то есть того, чего не бывает в жизни — особенно поражают его плетеные корзинки-домики, в которых находятся люди и животные. Что это? До сих пор ни у одного исследователя мы не нашли объяснения, да и сам Тышлер никогда об этом не говорил, он так и ушел, не раскрыв очень многие свои сюжеты.

Я думаю, что важную роль в том ракурсе взгляда на мир, который характерен для его творчества, даже при том, что ему были свойственны и ирония, и улыбка, и довольно жесткий сарказм, сыграли драматизм и трагедия начала XX века. Он сам говорил, что очень большую роль сыграло его детство, ощущение жизни как ярмарки, театра и зрелища.

Тышлер любил вспоминать о своем детстве, о том, как он жил в большом дворе в южном городе Мелитополе, и его детство было по семейным обстоятельствам как будто бы счастливым. Рядом с его семьей жили семьи ремесленников разных национальностей: русские, украинцы, евреи и даже турки. Все жили дружно, но каждая семья отличалась своим миром и своими обычаями. Все это легло в основу многих живописных серий художника. Он вообще работал сериями, многократно разрабатывая каждую тему.

Во дворе, где жили Тышлеры, изготавливали бочки, стулья, и даже, как вспоминает Тышлер, гробы. Во дворе проходила очень важная часть его жизни, потому что он включался в эту ремесленную деятельность, соседи ему позволяли что-то раскрашивать, расписывать, и он с удовольствием это делал. На продажу свои изделия многие ремесленники носили на голове. Они казались маленькому Тышлеру волшебниками, и многие герои его картин несут на голове как будто бы всю свою жизнь.

Один искусствовед обозначил искусство Тышлера как «пластический мифологизм», потому что в его работах отображены очень глубокие понятия — дерево, женщина, труд — они находят у него свою пластическую форму. И его герои — люди его детства — создают мифологическую основу его творчества.

Семья Тышлера была огромная — восемь детей, и он самый младший. Один его брат был силачом и гнул подковы, другой работал в типографии, и был привлечен за революционную деятельностью. Однажды к ним даже пришли с обыском и перевернули весь дом, что для маленького Саши было очень ярким впечатлением и заложило в его творчество два начала — утверждающей себя жизни и постоянной опасности. Эти ощущения были характерны для всего XX столетия, а Тышлер был ровесником века, и трагизм есть во всех, даже очень спокойных и радостных работах художника. Все его три брата погибли в результате войн и революций. Третий — уже в 1942 году, от рук фашистов.

Я бы сказала, что Тышлер обладал ярким общественным темпераментом, особенно это проявилось в 20-е годы, недаром в 1928 году именно он создал знаменитый плакат против антисемитизма «Антисемитизм — сознательная контрреволюция. Антисемит — наш классовый враг». Огромная, очень выразительная композиция, которая была издана многотысячным тиражом. У него было свое отношение к тем событиям, которые происходили вокруг него. Это хорошо видно в серии саркастических рисунков, связанных с батькой Махно, — «Махновщина», где атаман, например, может отдыхать в гамаке. Есть особое