Период распада - Александр Афанасьев

— На том стоим…

Стоящая с поднятым капотом машина не могла не заинтересовать силы стабилизации, тем более что дальше по улице — здание, где сидит комиссия по реинтеграции, лакомый кусок для террористов. Старый, окрашенный в желтый пустынный цвет «Хаммер» вынырнул со стороны парка Шевченко, осторожно покатился вперед, приближаясь к «Ниве». Пулемет был наведен точно на машину, ганнер в башне — тяжелый шлем, темное, тонированное забрало — держал палец на клавише спуска, хоть и видел надпись «Пресса». Нажми — и от «Нивы» в секунду ничего не останется, а возможно, и от самого «Хаммера» — прошлогоднее все еще помнили, тогда такой же вот патруль буквально в последний момент предотвратил прорыв груженного взрывчаткой угнанного грузовика контингента сил стабилизации к зданию временной (оккупационной, как называли ее местные) администрации на Соборной площади. Тогда патруль — пять человек — погиб, а вместе с ним погибли еще трое гражданских-контрактников, находившихся по несчастливой случайности рядом, и больше двадцати мирных жителей. Всех рядовых членов погибшего патруля отправили с почестями в Румынию (большую часть веса в закрытых гробах составляла земля), рядовым посмертно вручили медаль «За храбрость», а командиру патруля — Командорский крест.

Журналист, копавшийся в моторе, на появление патруля среагировал правильно — повернулся и медленно поднял руки. То же самое сделал и второй журналист, фотоаппарат остался у него висеть на шее.

«Хаммер» остановился в двадцати шагах от машины, из него вышли двое. Молоденький, с черными щегольскими усиками унтер-офицер медленно пошел вперед, второй солдат с автоматом остался у бронированной двери — готовый в любую секунду прикрыться ею и прикрыть командира патруля. Солдаты сил стабилизации были молодыми и явно испуганными.

Боитесь… Земля под ногами горит…

— Sir, do you speak English? — спросил унтер-офицер, не доходя до журналиста несколько шагов.

— Of course, — ответил старший с лязгающим, неприятным немецким акцентом. Вопрос был глупый, английский язык был международным, и им обязаны были владеть как журналисты-международники, так и офицеры миротворческих сил в любой горячей точке, это было обязательное требование.

— Can I scan your ID, sir?

— Yes of course.

АйДи, основной документ, идентифицирующий личность, мог быть постоянным и временным. Любое лицо, находящееся в зоне ответственности сил стабилизации, обязано было постоянно носить его с собой, те, у кого его не было, препровождались в пункты фильтрации для выяснения личности. Это была небольшая, размером с банковскую пластиковая карта с магнитной полосой, в одном из ее углов было пробито отверстие для того, чтобы носить ее на цепочке на шее. Цепочка выдавалась вместе с карточкой. Партизаны обходились просто — на Привозе продавали эти карточки на любую валюту, и там же программировали, базы данных у программистов обновлялись едва ли не ежедневно. Все попытки навести хоть какое-то подобие порядка, были обречены на провал — а что вы хотите, Одесса есть Одесса.

Офицер просканировал карту портативным сканером, напоминающим небольшой кассовый аппарат, которые во времена оны были обязательны к применению каждым торговцем под страхом штрафа, вернул карточку обратно владельцу. Потом дернулся было просканировать и вторую карточку — но ее владелец к нему не подошел, а сам он идти туда, ставя между собой и подмогой непонятную машину, не хотел.

Сойдет и так. У одного карта в порядке, пресса — наверное, и у другого то же самое.

— What happened to your car?

— Its broken. A little.

— Need help?

— No. Will renovate themselves.

— Sir, you can not stand a long time here. And the picture-taking here do not recommend either.

— OK. Well we will soon go away.

— Sir, if you need help — contact to any military in reconstruction corp. building. Here, in this big building. They will help you.

— OK.

— Thank you for cooperation, sir.

— Thank you, officer.

Офицер забрался в «Хаммер» — и тот стал сдавать назад, не разворачиваясь. Старший чувствовал страх, он всегда очень остро чувствовал страх — а здесь все боялись.

Смерть могла настигнуть любого.

Интересно, а что вы ждали, мамалыжники?! А на что вы рассчитывали, с… драные?! Что вы Черноморский флот потопите — а здесь вас как освободителей встретят? Что все те, кто служил, вас в ж… за это поцелуют? Что разрушенный, изгаженный Севастополь, сожженная Одесса — это все вам просто так проканает?!

Да нет, милые мои мамалыжники, потомки фашистов, которые тут еще в сороковых были. Не проканает. В этом городе все и ляжете, никакие миротворческие жетоны и корпуса реконструкции не спасут.

Никто не уйдет!

— Хорош фотографировать, — раздраженно сказал старший.

— Что он хотел?

— Ничего, просто проверка. Но встреча сорвана, здесь он уже не покажется. Может, и не собирался, прислал шестерок посмотреть на нас, на красивых. Где у нас запасная точка?

— За Александровским проспектом.

— Проверь. И дуем туда. Я сейчас закончу.

Младший залез в машину, снова раскрыл ноутбук, подключил. Раздраженно забарабанил пальцами по клавиатуре в ожидании, пока загрузится картинка. С этим в последнее время были проблемы, американцы не запускали новых спутников, потому что не хватало денег. Поэтому и с картинкой в некоторых местах бывали проблемы, а где-то и вовсе серые зоны уже появились, зоны, находящиеся вне спутникового контроля.

Говорили еще про «Галилей», европейскую спутниковую систему наблюдения, позиционирования и связи. Умные люди уже ее хакать[41]приготовились… а теперь какая к чертям Европа. Только бы Германия с Францией держались… остальное уже неважно. Не удержатся — не будет Европы.

Картинка подгрузилась, младший пощелкал клавишами, выводя на монитор нужный район и увеличивая масштаб. Какое-то время тупо смотрел на танк-пит[42], на ползущую по улице колонну, воглавляемую старым, угловатым «Леопардом», на который спереди навесили большой противоминный трофейный трал. Затем снова уменьшил разрешение, стал искать обходной маршрут…

Старший тем временем закончил «ремонт», сел в машину, громко хлопнув дверцей, по привычке достал из-под сиденья ветошь и вытер руки.

— Ну, что?

— По Александровскому прохода нет. Там стоянка бронетехники.

— Да ты что… Дай глянуть.

Старший принял переданный ноутбук, какое-то время смотрел на картинку из космоса — и на лице его не отражалось никаких эмоций, только губы, и так тонкие, превратились в почти невидимую ниточку.