Лев с ножом в сердце - Инна Бачинская
Шрифт:
Интервал:
— Я про ту, в черном.
— В черном? — Павел присмотрелся. Пожал плечами. — А эту патлатую я припоминаю вроде. Красивая пацанка была, но оторва редкая…
— А теперь споет Лиза, — объявила громко мама Ира, протягивая мне гитару. — Давай, доча!
Если бы я выпила меньше или не пила вовсе, я бы немедленно умерла на месте от ужаса. Но теперь мне море было по колено, и я осталась жива. И даже взяла гитару, невнятно подумав, что этот миг останется со мной навсегда.
Это не я стояла в кругу света. Не я, а… Неизвестно кто. Я ее не знала. Неизвестно кто чуть тронул струны, прошелестел неслышно:
— Надев перевязь и не боясь… — и замолчала. Тишина стояла абсолютная. Тишина и ожидание.
— Надев перевязь и не боясь, — повторила я.
Музыку придумала я сама когда-то давно. А эти стихи всегда брали за душу тайной и грустью. Светлана Семеновна, вырастившая меня, любила эти стихи…
Триумф, триумф!
Прекрасный незнакомец, кареглазый с седыми висками, помог мне спуститься с подиума. Я покачнулась и на миг припала к его сильному плечу. Он проводил меня к столику.
— Видел, как Федька хвост распустил? — обратился капитан Астахов к своему другу Савелию Зотову. Друзья заскочили на минутку в «Тутси», все были свободны в этот вечер, так удачно получилось. — Смотри, Савелий, и запоминай, как нужно снимать… — Коля хотел сказать «телку», но, сделав скидку на трепетность друга, сказал «женщину». — Видишь, как она к нему прижимается, а он сейчас телефончик, то да се… И готово!
— Жениться ему пора, — заметил Савелий.
— Жениться? Федьке? На хрен? — удивился капитан.
— Ну, вообще… — замялся Зотов.
— Он же философ! Ему семейная жизнь противопоказана. Видел, как он на рыцаря полетел?
— На какого рыцаря? — не понял Савелий.
— Из песни, с сединой.
— А-а-а… Это Эдгар По, хорошие стихи. Перевод Ивана Бунина. Переводить стихи трудно…
— Не знаю, не пробовал, — заметил капитан.
— Верю тебе на слово… — пробормотал Савелий.
— Угадайте, кого я видел? — оживленно спросил Федор, вернувшись к столику.
— Ты нам зубы не заговаривай, — перебил его капитан. — Мы тут с Савелием насмотрелись на твои подходы. Телефончик хоть взял?
— Я не обсуждаю всуе свои отношения с женщинами, — высокомерно ответил Федор.
— Значит, не дала, — хладнокровно заявил капитан. — Стареешь, Федька.
— Парня с кладбища, — продолжал Алексеев, не обратив внимания на выпад капитана. — Третий столик слева. Да не смотри ты туда, Савелий! Не так явно. Никакого понятия! Детективы читаешь?
— Бабские, — встрял капитан. — Там больше про любовь.
— Я его знаю, — сказал Савелий.
— Интересно, — удивился Федор. — Откуда?
— Он работает на станции техобслуживания, на Пушкина.
— На Пушкина, — повторил Федор. — Знаю, у меня там родитель…
— Кто? — не понял Савелий.
— Отец его студента, — объяснил капитан. — У Федьки везде блат. Ты лучше про девушку, — перевел он стрелки.
— Девушка как девушка, — отозвался Алексеев рассеянно. — Хорошая. Прекрасный голос.
— Мне больше понравилась блондинка, — признался капитан. — Хотя личный опыт подсказывает, что это… та еще фигура.
— Откуда ты знаешь? — заступился за незнакомку Савелий.
— Я же мент, у меня чутье как у собаки, — заметил Николай довольно мирно. Концерт произвел на него самое благотворное действие, и наивные замечания оторванного от жизни Савелия больше не вызывали протеста. — Опасная птичка…
— А дочь ничего, — продолжал Зотов.
— Не похоже, что дочь, — произнес задумчиво Федор. — Или я ничего не понимаю в женщинах…
— Я так рад, что ты нашел работу, — уже в который раз повторил Юра. — И Маша рада. Андрей настоящий друг…
Мужчины стояли на улице возле бара.
— Да, — согласился Павел. — Настоящий.
— Я бы сейчас с тобой… — Юре не хотелось домой.
— Поехали, — предложил Павел, как и тогда, в первый раз, зная, что больше всего Юре хочется услышать от него именно это. Человеку нужно, чтобы его ждали и звали. Павел устал от впечатлений вечера, ему хотелось домой, на веранду. Юра со своими порывами ему надоел. Мается мужик в слабости своей, так и промается до конца жизни, не имея ни характера, ни желания изменить судьбу. Маша совсем его затюкала — Павел знал сестру и думал иногда, что, будь у него такая жена, он бы давно сбежал.
— Как ты думаешь, — начал Юра нерешительно. — Этот парень в белом свитере… в баре, это ее любовник?
Павел ответил не сразу:
— Не знаю. Понравилась?
— Да нет, — смутился Юра. — Вообще-то…
Павел хлопнул Юру по плечу.
— Понравилась, я же вижу. Ну и подошел бы… Делов-то! — Не дождавшись ответа, сказал: — Бывай! Маше и племяннику привет. Приезжайте в Посадовку в воскресенье, если надумаете. Буду рад.
Юра, разочарованный, подчинился.
— Спокойной ночи… — Скрывая обиду, он потрусил к подходившему автобусу.
Оставшись один, Павел Максимов не спеша побрел к центру города. Он думал о девушке, которая пела про рыцаря. Удивительно, что Юра не заметил, как она похожа на Олю… Не лицом, нет, а своей хрупкостью и еще бросающейся в глаза незащищенностью…
Миша спал, когда мы вернулись. Он лежал на диване одетый, на его животе мордочкой вниз лежала Катька, мерно приподнимаясь и опускаясь в такт его дыханию, и тоже спала. Мама Ира прошла на неверных ногах прямо в спальню, не задержавшись у дивана. Я услышала, как стукнула дверца шкафа, потом скрипнули пружины кровати. Я стояла над спящими Мишей и Катькой, испытывая восторженное чувство умиления. От Мишиного дыхания шевелился хохолок на Катькиной макушке. Картинка была такой мирной, такой счастливой… Я подумала вдруг, что Миша мог быть моим мужем, а Катька моей дочкой. Я бы ее… я бы ее… не знаю! Я бы ее с рук не спускала! Я бы гуляла с ней в парке, покупала игрушки, расчесывала рыжие волосики…
Стараясь не разбудить Катьку, я осторожно подняла ее, прижала к себе. Горячая и тяжелая, она уткнулась носом мне в шею, судорожно вздохнула, но не проснулась. С сожалением я опустила ее на кресло-кровать. Она тут же раскинула ручки…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!