Петля Афродиты - Лариса Соболева

В этот момент из окна выпрыгнули двое. Кажется, началась погоня. От одной мысли, что ее настигнут здоровенные мужики, скрутят, наденут наручники… Марьяна забыла о боли, подскочила, вырвала волосы, зацепившиеся за куст. Каждую пядь земли здесь она знала с детства, потому рванула чуть в сторону – там сразу овраг, прыгнула вниз, еще прыгнула на уступ…

И вдруг чья-то тяжелая лапа легла на рот, вторая лапа обхватила ее под грудью, некто поволок девушку в заросли орешника, а за орешником – выемка в земле, эдакая ниша со свисающими корнями. Марьяна не сдавалась, изо всех возможных сил вырывалась… И тут у самого уха раздалось яростное мужское рычание:

– Не дергайся, дура! Или хочешь к ним в лапы? Ну, тогда иди.

Он ослабил хватку, теперь Марьяна спокойно могла вырваться. Безусловно, ни в чьи лапы попасть она не желала. И силы тоже не бесконечны, девушка повисла на руке незнамо кого. Одним движением на себя он принудил ее сесть, фактически лечь на него, и шепнул:

– Замри и не дыши.

Заросли орешника густые, а то, что за ними есть некоторое подобное ниши, мало кому известно. Дальше орешника по склону – кустарники, деревья, в рост человека растительность, начиная от крапивы и кончая пижмой. А еще ниже – ручеек, который огибает дачный поселок, превращаясь в приличный по ширине ручей. По шуму Марьяна определила, что вояки пробежали мимо орешника – ой, какое счастье, не нашли ведь! Вообще-то, следовало дождаться их возвращения, только тогда радоваться.

Но кто помог ей? Любопытство раздирало Марьяну, а повернуть голову, чтобы посмотреть, не посмела. Ноги в джинсах и кроссовках видела – лежала-то между ними, спиной – на животе и груди человека, продолжавшего закрывать ей рот и с силой удерживать, обхватив под грудью. Ноги длинные, значит, товарищ высокий. Руки сильные – явно рабочие, имеющие дело с кирпичами, железными трубами или даже с отбойным молотком. Ну и все.

Помощь свалилась как снег на голову, Марьяна понимала, что неспроста. Этот человек здесь прятался, разве не подозрительно? Кто он? Зачем он здесь? А вдруг маньяк?

В то же время Богдан Петрович отошел от группы с арестованной Нюшей подальше и сделал вызов. Как только Артем подал голос, он заговорил быстро:

– Артюша, собери свои вещи и шнуром ко мне. Ключ не забудь.

– Не забуду, конечно.

– Обязательно надень шлем с забралом, который я подарил, не снимай его, пока не зайдешь в квартиру. Мотоцикл поставь в гараж, ты знаешь, где ключи. И сиди у меня, не высовываясь даже в окно. Ты понял?

– Да, дядя Богдан. А что случилось?

– Позже. Жди меня.

– Это надолго? Много вещей брать?

– Не знаю. Бери побольше. Все. До встречи.

Прогулочным шагом он вернулся к группе Комиссарова, который не преминул поинтересоваться:

– Кому звонили, Богдан Петрович?

– Я врач, – мрачно набычившись, сказал тот. – Я не вышел сегодня на работу, а там пациенты. Маленькие. Как полагаете, должен я предупредить, что у меня обстоятельства?

– Кто же вам мешает выйти на работу?

– Вы. Да, вы. Устроили тут охоту на людей.

– Я бы на вашем месте не был так категоричен.

– Позвольте мне самому решать о степени моей категоричности, – отрезал Богдан Петрович, побагровев.

Болотов, став сзади, тихонько посоветовал ему не спорить, Богдаша отошел к беседке и сел на ступеньку. В это время вернулись полицейские с плохими новостями для следователя и хорошими для двух друзей:

– Убежала.

– Ну, убежала так убежала, – вытирая костяшкой пальца уголки губ, сказал Комиссаров, а сам ведь рассчитывал совсем на другой результат. – Найдем. А не найдем, объявим в розыск. И тогда положение Марьяны Валерьевны ухудшится, она же будет числиться в бегах.

Последнюю фразу он адресовал Болотову, потом дал команду загружаться. А рожа-то довольная… Богдан Петрович в сердцах сплюнул в сторону. Надежду Алексеевну повели к машине, расстроенный муж кинулся за ней с глупыми для его статуса вопросами:

– Нюша, мне ты можешь сказать правду? Я должен знать. Это ты? Почему молчишь? Ну хоть знак подай…

– Катись к черту, – огрызнулась жена, залезая в каталажку.

Грубо. Но сдачу беспутный муж получил по праву. На дороге взметнулась пыль от колес автомобилей, в клубах которой играло осеннее солнце желтого цвета, словно желток яйца. Валерий Витальевич вернулся во двор, сел рядом с Богданом на ступеньку беседки, честно сказать, чувствовал себя он прескверно.

– Меня как помоями облили, – вздохнул.

– Помоями тебя обеспечат СМИ, если не подсуетимся, – вяло вымолвил Богдаша, арест Надюши его выбил из седла.

– Бесполезно. С этим… комиссаром хреновым нам не совладать. Он на коне! И всегда впереди. Мы не успеваем за ним…

– Еще у него армия пацанов, которые делают черную работу, и техническое оснащение. Отпечатки, отпечатки… Значит, Нюша была у Инны.

– А если следователь солгал? (Богдаша одарил его таким неуважительным взглядом, что продолжать заявленную тему расхотелось.) Я просто предположил.

– Этот хренов комиссар умный, гад. Заметил, как работает? Накатами. Беседует, потом делает ход. Успокаивает, потом ставит людей в стрессовые ситуации, чтобы сломать их. Вот садюга! – Богдан Петрович встал на ноги, осмотрелся. – Куда Марьяна делась? Спрятать бы ее надо. Ждем полчаса, может, придет. А пока проведаю твою тещу.

Сиделка, женщина лет пятидесяти, крупная и навскидку сильная физически, вязала в кресле, а Вера Ефимовна полулежала на подушках, устремив бессмысленный взгляд куда-то вдаль. Изменилась она кардинально – постарела лет на сто, осунулась, хотя никогда не была полнотелой. Глубоко в глазницы запали глаза, но при всем при том именно глаза и в бессмысленном состоянии остались живыми окошками в потайной мир человека, который застрял на переходе в другое измерение. Богдан Петрович присел на край кровати, взял старушку за руку, улыбнулся:

– Здравствуйте, Вера Ефимовна. А вы молодцом…

Своими чувствительными пальцами доктора, имеющего дело с хрупкими и нежными представителями человечества, он ощутил под тонкой кожицей ровное вздрагивание жилки.

– Ну, все хорошо, сердечко бьется ровненько, – заверил Богдан Петрович пожилую женщину, хотя она не спрашивала и не спросит, каково ее состояние. – Скоро начнете ходить. Потихоньку. Может, вам чего-нибудь хочется? Нет? В следующий раз приеду, мы с вами по рюмашке коньячку хлопнем. Угу?

Ее страсть к воровству выпивки знали все в доме, Богдан Петрович – само собой, он не раз успокаивал гневливого Болотова, мол, благодари, что старушка хотя бы не доливает водой украденную часть. Однако сейчас она не обрадовалась предстоящему кутежу, ей все равно. Какая жалость, ведь возраст позволяет пожить еще немного на грешной, но такой любимой земле.