Anam Ċara. Кельтская мудрость - Джон О'Донохью

можем опереться; они помогают нам сохранять равновесие и оберегают нас.

Лето сменяется осенью, и для меня она – одно из самых любимых времен года. Семена, брошенные в землю весной и взошедшие летом, осенью приносят плоды. Это время урожая, когда семена возвращаются в дом, проделав долгий и одинокий путь под землей сквозь мрак и безмолвие. Сбор урожая – один из главных праздников в году. Кельты считали этот период очень важным. Щедрая почва приносила свои плоды. Так и осень жизни: события прошлых лет или переживания, упавшие в почву вашего сердца, почти незримые для вас, теперь приносят плоды. Осень в жизни человека может стать необычайно урожайной порой. Настает время пожинать плоды опыта.

Осень и сбор урожая души

В человеческом сердце четыре времени года. В сердце может одновременно сосуществовать несколько времен года, хотя обычно в любой период жизни человека преобладает одно из них. Осень традиционно сравнивают со старостью. Когда в нашей жизни наступает осень, мы пожинаем плоды своего опыта. Это прекрасный контекст для понимания процесса старения. Старение – не просто утрата телом крепости, силы и доверия к себе. Старение позволяет человеку осознать священный круг, в который заключена его жизнь. В этот период нам дается возможность вернуть себе упущенные моменты и чувства и соединить их в одно целое. На самом деле, если вы сможете научиться смотреть на старение не как на угасание тела, а как на сбор урожая души, вы поймете, что в старении может заключаться огромная сила, крепость и уверенность. Если вы посмотрите на урожайную пору своей души как на естественную смену времен года, вас наполнит тихая радость, что это время настало. Оно должно придать вам сил – вы почувствуете, что вам скоро откроется глубинное единство вашего душевного мира.

Пусть тело стареет, увядает, становится хрупким, слабым, болеет, – покров вашей души всегда ласково оберегает хрупкость тела. Тело – часть души, и в этом великое утешение и надежда. По мере старения нашего тела мы замечаем, как наша душа раскрывается и заботится о нем; тогда мы забываем о панике и страхе, часто сопутствующих старению. Мы полнее ощущаем свою силу, целостность, крепость. Человек так боится старости, потому что самостоятельность и независимость словно бы покидают его против его воли. Молодым пожилые люди кажутся древними стариками. Сами начиная стареть, они понимают, как быстро летит время. Однако вся разница между молодым человеком в полном расцвете сил и хилым, немощным глубоким стариком заключается во времени.

Тайна времени – одна из величайших загадок жизни. Всё, что с нами случается, происходит во времени и благодаря времени. Время – сила, которая распахивает двери нашего сердца для новых впечатлений. Всё, что происходит с нами, подвластно времени и обусловлено им. Поэт Пол Мюррей называет мгновение «местом паломничества, куда я держу путь».

Время развертывается и раскрывает перед нами тайну души. Быстротечность времени и его тайны всегда наполняли меня трепетом и изумлением. Я написал об этом в одном из моих стихотворений, которое называется «Хижина»:

Сижу настороже,

смотрю в оконце

моей души и вижу —

день проходит, прохожие

идут, им не к чему

заглядывать ко мне.

В этом плане время может внушать настоящий ужас. Вокруг человеческого тела – сплошная пустота; эта пустота – стихия воздуха. Наше тело не защищено никакой видимой материальной оболочкой, и потому в любой момент, с любой стороны можно ожидать чего угодно. Прозрачный воздух пустого пространства не остановит летящих в нас стрел судьбы. Жизнь полна случайностей и неожиданностей.

Быстротечность времени делает весь наш опыт призрачным

Одно из самых печальных свойств времени – его быстротечность. Время идет и уносит с собой всё. Порой это служит утешением – когда мы страдаем, когда нас переполняет невыносимая тоска. Мы можем сказать себе: «Пройдет и это», – и нам станет чуть легче. Но то же самое справедливо и в обратном случае – даже когда жизнь кажется нам прекрасной и мы счастливы, когда с нами человек, которого мы любим, когда всё так хорошо, что большего нельзя и желать. В один из таких чудесных дней или вечеров мы говорим себе с тайной надеждой: «Господи, если бы так было всегда!» Но ничто не длится вечно, всему приходит конец. Потому Фауст и просил мгновение повременить: «Verweile doch, du bist schön», – то есть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Из-за быстротечности времени все наши впечатления кажутся призрачными. На смену любому утру, как бы прекрасно оно ни было и сколько бы радости нам ни сулило, неизменно приходит полдень. Полдень неизменно уступает место дню. День гаснет, и настает вечер. Любой день умирает, и ночь погребает его в своей могиле. Поэтому быстротечность времени превращает в призрак всё, что с нами происходит.

Наше время тает у нас на глазах. Это поразительно. Мы вплетены в ткань каждого дня. Мы внутри его; день не дальше от нас, чем наша собственная кожа. Он у нас перед глазами, он в нашем сознании. День толкает нас вперед, нередко он пригибает нас к земле и снова заставляет воспрянуть. Но удивительнее всего, что этот день уходит. Оглянитесь – вы не увидите своего прошлого, которое тянется за вами в виде вереницы дней. Вы не сможете вернуться в прошлое и побродить по его коридорам. Эти дни утекли – незаметно и навеки. Будущее еще не наступило. Единственная точка опоры во времени – настоящее.

Наша культура с огромным и заслуженным вниманием относится к опыту, к его сокровенной значимости. Иначе говоря, все ваши мысли, убеждения и чувства так и останутся фантазиями, если не вплетутся в ткань вашего опыта. Опыт – критерий истины, достоверности, глубоко личный критерий. Однако любому опыту предстоит исчезнуть. Поэтому возникает интересный вопрос: существует ли тайное хранилище наших ушедших дней? Как размышлял один средневековый мистик – куда уходит свет, когда догорает свеча? Я думаю, что такое хранилище существует, и имя ему – память.

Память – тайное хранилище ушедших дней

Память – одна из прекраснейших способностей души. Наиболее яркий образ памяти – дерево. Помню, как в Музее естественной истории в Лондоне я увидел срез ствола красного дерева из Калифорнии. Память этого дерева простиралась примерно до пятого века. Годичные кольца на срезе были размечены маленькими белыми флажками с указанием возраста каждого из колец. Первый из них относится к шестому веку, когда святой Колумба